..С грустью наблюдаю я в последние годы,что на свете становится все
меньше хороших приказчиков иразумных политиков,авсепотому,что свет
гонится за модой.Простой приказчик, что ни сезон, щеголяет в брюках нового
покроя, в какой-нибудь удивительной шляпе и в замысловатом воротничке. То же
иполитики нынешние,-что нисезон,служат новому богу.Позавчера они
верили в Бисмарка,вчера -в Гамбетту, а сегодня - в Биконсфильда, который
не так давно был обыкновенным евреем.
Как видно,у нас забывают, что в магазине следует не рядиться в модные
воротнички,апродавать их,ибо впротивном случае покупателям не хватит
товаров,а магазину -покупателей. В свою очередь, судьбу политики следует
связывать не судачливыми личностями,а единственно с великими династиями.
Меттерних был столь жеславен,как Бисмарк,аПальмерстон -еще славнее
Биконсфильда. И что же? Кто нынче помнит о них? Между тем как род Бонапартов
потрясал Европу при Наполеоне I,потом при Наполеоне III, да и сейчас, хоть
некоторые и утверждают,будто род этот потерпел крах,он продолжает влиять
на судьбы Франции через своих верных слуг Мак-Магона и Дюкро.
Вы еще увидите,что совершит Наполеон IV,который втихомолку учится у
англичан военному искусству! Но не об этом речь. Не для того я мараю бумагу,
чтобы повествовать о Бонапартах, - я хочу писать о себе, дабы известно было,
каким образом воспитывались дельные приказчики и хоть не ученые, но разумные
политики.Для этого дела нетребуется академии,хватит хорошего примера -
дома и в магазине.
Отецмойсмолоду служил всолдатах,аподстарость -швейцаром в
ведомстве внутренних дел.Держался онпрямо,какжердь,носил небольшие
бачки и закрученные кверху усы,шею повязывал черным платком, а в одном ухе
висела у него серебряная серьга.
МыжиливСтаромМястестеткой,которая стирала ичинила белье
чиновникам.Снимали две комнатушки вчетвертом этаже.Достатка в них было
немного,зато много радости,покрайней мере для меня.Внашей комнатке
самой почетной вещью был стол,накотором отец,возвратившись сослужбы,
клеил конверты,а у тетки в комнате первое место занимала лохань.Помню, в
ясные дниянаулице запускал змея,авненастные сидел дома ипускал
мыльные пузыри.
Все стены утетки были увешаны изображениями святых;но сколько бы их
ни было, все же они не могли равняться по количеству с портретами Наполеона,
которыми украшал свою комнату отец.Там был один Наполеон в Египте,другой
под Ваграмом,третий под Аустерлицем,четвертый под Москвой,пятый в день
коронацииишестойвсиянииславы.Когдатетка,оскорбленнаятаким
множеством светских картин,повесила у себя на стене медное распятие, отец,
чтобы, как он говорил, не унизить Наполеона, купил его бронзовый бюст и тоже
поместил его над кроватью.
- Вот увидишь,безбожник,-не раз причитала тетка,-будешь ты за
такие штучки кипеть в смоле!
- Э! - отвечал отец.
- Вот увидишь,безбожник,-не раз причитала тетка,-будешь ты за
такие штучки кипеть в смоле!
- Э! - отвечал отец. - Уж император меня в обиду не даст.
Часто кнамзаходили бывшие полковые товарищи отца:Доманский,тоже
швейцар,только в финансовом ведомстве,и Рачек, владелец зеленного ларька
наулице Дунай.Этобыли простые люди (Доманский даже питал пристрастие к
анисовке), однако в политике разбирались с толком. Все, не исключая и тетки,
утверждали самым решительным образом,что,хоть Наполеон I и умер в плену,
родБонапартов ещепокажет себя.ЗапервымНаполеоном явится другой,а
случись и тому плохо кончить, найдется еще какой-нибудь, пока наконец они не
наведут порядок на свете.
- Мы должны быть всегда готовы по первому зову... - говаривал мой отец.
- Ибо не ведаете ни дня, ни часа... - прибавлял Доманский.
А Рачек,не выпуская изо рта трубки, в знак одобрения сплевывал далеко
за порог теткиной комнаты.
- Только плюнь, сударь мой, в лохань, уж я тебе дам! - грозилась тетка.
- Вы,ваша милость,может,и дадите, да я не возьму, - ворчал Рачек,
сплевывая в сторону печки.
- У-у, и что за хамье эти горе-гренадеры! - сердилась тетка.
- Вашей милости всегда нравились уланы. Знаю, знаю...
Позже Рачек женился на моей тетке...
...Отец мой,желая, чтоб я был готов, когда пробьет час возмездия, сам
занимался моим воспитанием.
Он научил меня читать,писать,клеить конверты, но важнейшим занятием
была муштра. К муштре он начал приучать меня с самого раннего детства, когда
сзади у меня торчала еще из штанов рубашонка.Я хорошо это помню, ибо отец,
командуя:"Направо марш!"или"Левое плечовпер-ред!"-тащилменяв
указанном направлении именно за эту часть туалета.
Обучение происходило по всем правилам.
Часто отец, разбудив меня криком: "К оружию!" - затевал муштру и ночью,
невзирая на брань и слезы тетки, и кончал следующей фразой:
- Игнась! Смотри, сорванец, будь всегда готов, ибо мы не ведаем ни дня,
ничаса...Помни,чтоБонапартов послал намгосподь,чтобы онинавели
порядок на свете;и не будет на свете ни порядка,ни справедливости до тех
пор, пока не исполнятся заветы императора.
Не могу сказать,чтобы приятели моего отца разделяли его непоколебимую
веру в Бонапартов и в торжество справедливости.Нередко Рачек, когда боль в
ноге особенно донимала его, говорил, поругиваясь и охая:
- Э!Знаешь,старина,что-тоужслишком долго приходится ждать нам
нового Наполеона.Я уж седеть начинаю и хирею день ото дня, а его все нет и
нет.Нам скоро останется одна дорога -на паперть, а Наполеону, если бы он
пришел, - вместе с нами Лазаря петь.
- Найдет себе молодых.
- Каких там молодых!Лучшие изних еще прежде нас вмогилу сошли,а
самые молодые ни черта не стоят. Многие о Наполеоне и не слыхивали.
- Мой-то слышал и запомнит, - отвечал отец, подмигивая в мою сторону.