Но если, увидев, как дорожат люди вечерним чаем,ты, из присущей людям
близорукости, возвеличишь чаепитие и заставишь всех поклоняться чайнику, они
разлюбят чай, и у тебя не будет ни вечерних чаепитий, ни любви.
Если ты проникся значительностьюматеринстваирадостью иметь детей,
видя, какимблагоговением окруженароженица --возлееепостели тишина,
словно у алтаря,--ты сноване видишь целого. И вот ты стараешься, чтобы
рожали какможно больше, строишь повсюду больницы,огромные, как хлевили
конюшня, и размещаешь в них стада беременных женщин.
Тыубиваешь то,ради чегостарался, --никомуне интересны чувства
коровы, когда идет массовое разведение скота.
Я взращиваю вчеловекедушу,поэтомуставлюпереднимпреграды и
границы,загораживаюоткаждогосад: я хочу благоговения перед детьми, и
поэтому требую,чтобыдетей былокак можно меньше,на словах,только на
словах, -- потому что они должны стать дорогими сердцу. Я не доверяю логике,
я верю только в перепады почвы, поощряющие прилив любви.
Еслитыесть,тырастишь свое дерево, но,если дерево задумываюи
создаю я, -- я протягиваю тебе только семечко.Оно --возможность,внем
таятся самыеразныецветы иплоды. И еслиты принимаешь егои начинаешь
расти,товырастешьмоим,нонепредсказуемымдеревом,потомучто
предсказаниями я незанимаюсь.Я далтебевозможность жить,житьсамим
собой. Но твоя любовь будет плодом моей любви.
LXXXVI
Яспоткнулся о порог-- бывают времена, когда распадается языки при
помощислов ничего неулавливается, ничего непредсказывается.Этилюди
пришли ко мне, предложили вместоребусамири потребовали разгадки. Нет у
мира разгадки, потому что нет в мире смысла.
-- Скажи, что нам делать -- покоряться или бороться, -- спрашивают они.
Нужно покориться,чтобывыжить,нужно бороться,чтобыпродолжатьбыть.
Предоставьвсежизни.Правдажизниедина,нооткрываетсявсегдакак
противоречие,этои есть злоба дня. Но не тешь себя иллюзиями: сегодняшний
ты всегда уже мертв. Твоя противоречивость -- противоречивость преображения,
тыменяешькожу,поэтомутебетак больно,поэтомутыстрадаешь. Кожа
трескается,лопается.Твое молчание -- молчание зерна в земле, онодолжно
прозябнуть,преждечемпуститьсяврост.Твоебесплодие --бесплодие
куколки. Но когда ты переродишься, у тебя появятся крылья.
И,глядя свершины горы, откудатыувидишьразрешеннымивсесвои
проблемы, ты удивишься: "Как же ясразу не понял?" Словносуществовало то,
что возможно было понять.
LXXXVII
Тебя не ободрят; знамение, которого ты так ждешь, -- молчание. Камни не
знают и не могут ничего знать о храме, который сложеними. Ничегоне знает
наросткоры обо всем дереве, одетом и этим кусочком,и всеми остальными.
Ничегоне знает
наросткоры обо всем дереве, одетом и этим кусочком,и всеми остальными. А
дерево и дом ничего не знают о царстве, которое они совместно составляют. Ты
не знаешь оБоге. Чтобы узнать, камню должен явиться храм,кусочку коры --
дерево, но и это бессмысленно,у нихнет языка, чтобы вместить огромность,
стольихпревосходящую.Язык --это иерархия, которую представляет собой
дерево.
И понял я это после паломничества к Господу.
Всегдаодин, замкнутвсебе,одиннаодин ссобой.Собственными
усилиями мне не разомкнуть одиночества. Камню перестать ли быть камнем? Но в
работе он объединяется с другими камнями и становится частичкой храма.
Я ужене жду появления ангела -- может быть,он незрим, а может быть,
его нет.Дожидающиеся от Господа знака уподобляют Его себе и остаются опять
наединес собой. Но вот я слился смоим народом, любовь обняламеня своим
тепломипреобразила.ОнаиестьзнакблизостиГоспода.Потомучто
наступившая тишина тиха для каждого камня.
Ведь сам посебе, внедругих людей, яничто, и ничто мне не будетв
радость.
Так будьте же зернами, они сложены на зиму в житницу и пока спят.
LXXXVIII
Ох уж это нежелание выйти за пределы самих себя...
"Я! -- говорят они. -- Я!"
И похлопывают себя поживоту. Будто там кто-тоесть, будто кто-то жив
благодаря им. Так могли бы кричать камни храма: "Я! Я!"
Таккричалии те,когояотрядилдобывать алмазы. Пот,катящийся
градом, отупениеусталостипреображались всверкающие бриллианты.Алмазы
обеспечивалилюдям жизнь,алмазыделали людейзначимыми. Но однажды люди
взбунтовались. "Я!Я!Я!"--закричали они. Они не желали больше служить
алмазам.Не желалинарабатывать себя.Онитребовали почтения к себе -- к
таким, каковы они есть. Вместо алмаза они предложили себя как перл созданья.
Но сами по себеони малочего стоили, облагораживали их алмазы.Так камни
облагораживаютхрам.Дерево--отчеегнездо.Река --принадлежность к
царству.Рекуцарства воспевают: "Мать наших стад, неспешная кровьполей,
водительница стругов..."
Но бунтари сочли, что они цель ивенец творения, они стали заботиться,
чтобы им служили, отказавшись служить тому, что превосходило их.
Они перерезаликнязей, стерлив порошок алмазы,чтобы всем досталось
понемножку, засадили в тюрьмуищущихдругую правду,чтобыникто невзял
однажды над ними верх. "Настало время храму служить камням", -- сказали они.
Им казалось, онистали богаче, когда каждый потащил ксебекусочек храма;
лишились они святилища, приобрели кучу щебня.
LXXXIX
А ты все спрашиваешь и спрашиваешь:
-- Скажи, чтотакоерабство, гденачало его и где конец? И что такое
общность, где начинается она и где кончается? И человек -- начто онимеет
право?
Я знаю только права храма, который придает смыслсуществованию камней;
правацарства,котороенаполняетсмысломчеловеческуюжизнь,права
стихотворения, которое обогащаетсмысломслова.