Вот она, проблема взаимопонимания, проблемамостикамеждуборцомза
великоедело, совсем непохожее на мое, имной. Проблемасмысла внашем
языке.
ОбъединяеттолькоБог,которыйсделалсяявью.Ощутимоепонятие
"царство" связывает меня и моего воина, потому чтоидля него, и дляменя
оно одинаково значимо. Любящий вопреки всем стенам -- одно целое с той,что
стала душой и теплом его дома, которую дано ему любить и далекой,и спящей.
Но вот передомной посланник иногоцарства, и, если я хочу игратьс ним в
игруболеесложную,чемшахматы,еслихочувстретитьсяснимкак с
человеком, перешагнув ступеньку подвохов и взаимообманов, -- ведь и воюя, мы
можем уважать друг друга и чувствовать взаимное приятство, какэтобылос
восточнымгосударем,возлюбленныммоимврагом, -- таквот, если яхочу
поговорить с ним по-человечески, мненужен новый образ, новая картина мира,
которая станет для нас новой мерой всех вещей.
Если он верит в Бога иятоже,еслион хочетпривести кБогу свой
народ,ая хочу открыть Божественное своему, то мывстретимсясним как
равныевшатреперемирияпосредипустыни,вдалекеотнаших
коленопреклоненныхвоинов,ибудеммолитьсявместе,потомучтонас
объединяет Бог.
Но если для нас не найдется Бога, который превосходил бы и его, и меня,
у нас нет и надежды на взаимопонимание, на связующие нити, ибо одна ита же
вещьобладаетразличным смыслом,принадлежа твоей целостности имоей, из
одинаковыхкамнейнашиархитекторыстроятразныехрамы,икакнам
договориться,если слово "победа" для тебяозначает то, чтоя побежден, а
для меня то, что я победил?
И я понял, зная, что в разговоре ничего не значатсами слова, а только
залог -- тот, что обеспечиваетих смысл и весомость, зная, что житейское не
затрагиваетнидуши, ни сердца ипросьба"передай мне чайник"взволнует
только потому, чтоперед глазамивозниклолюбимоелицо, чточайникбыл
частичкойтвоегодомашнего царства, когда вы вдвоем пиличайпосле вашей
любви, или, наоборот,возлюбленная навещала тебя только изредка ичаепитие
длявасбылоредкостнымпраздником...Таквот,японял,почему
берберы-изгнанники,длякоторых развязалсяБожественный узел,оставив их
средихаоса разноликих вещей,сталипохожина бессмысленнуюскотину, --
кормили иххорошо, ноони не преобразилихаос в незримую часовню, зримыми
камнямикоторой были бы сами, -- они были хужескотины, потому что коровам
не нужны незримые часовни, их небогатая радость в переваривании малой толики
вещности.
Я понял, почему перевернула им душу песня сказителя,которого послал к
ним мойотец, -- сказитель пел о том, как безликие вещи, отражаясьдругв
друге, обретают лицо и значимость.
Какоебогатство--трибелыхкамешкаврукахмальчишки,хаос
разноликого мира ничто перед ним.
CIII
Мои тюремщики разбираютсяв людях лучше, чем геометры. Поручиим дело
-- и убедишься. Аесли речь зашла, кому правитьцарством, яподумаюеще,
кому его поручить-- генераламилитюремщикам.Но уж, конечно, предпочту
тюремщика геометру.
Да, геометры научены вычислять, соразмерять, но они перепутали:
искусство вычисленийвовсенемудрость."Мывладеемистиной",--
твердят они. Да, истиной вычислений.Конечно, можно попробовать управлять и
с помощью ихязыка, но как он неуклюж, как неприспособлен для управления! И
сложно и кропотливо ты будешь сопоставлять исоизмерять, прежде чем принять
меры, и меры твои будут всегдаотвлеченными. Реальные меры умеютпринимать
толькотанцоры и тюремщики. Потому что узники теже дети. И остальные люди
тоже.
CIV
Геометры донимали моего отца.
-- Править людьми должны мы, -- утверждали толкователи геометрии. -- Мы
владеем истиной.
-- Истиной геометров... -- отвечал им отец.
-- Так что же? Разве она не истинна?
-- Нет, -- отвечал отец.
-- Они знают истину треугольников,-- говорил он мне. --Пекарь знает
истину хлеба. Если плохо вымесил тесто, хлебнеподнимется. Еслиперегрел
печь-- подгорит, если недогрел-- сядет. Ихотя мойпекарь печет пышный
хлеб схрустящей корочкой иестьего одноудовольствие, он почему-тоне
приходит ко мне требовать, чтобы я поставил его управлять царством.
Ты можешь согласиться, что, возможно, я прав относительно геометров, но
есть еще историки, критики. Они показывают нам деяния людей. Они разбираются
в людях...
-- Ноя,-- продолжал отец, -- отдаю управление государством тем, кто
сродничерту.Надосказать,чтоснекоторыхпорчертвесьма
усовершенствовался и недурно проясняет тьму человеческих взаимоотношений. Но
скажи,есть личертовщина в пересечении линий? Потому-то яине жду, что
геометры, копаясь в треугольниках, сообщат мне что-то новенькое о дьяволе. В
их треугольниках нет ничего такого, что помогло бы управлять людьми.
--Тыговоришь темно,--сказал яотцу.--Выходит,ты веришь в
дьявола?
-- Нет, -- ответил отец.
И добавил:
-- Что, собственно,значит верить? Я верю, что летом вызревает ячмень,
верамояне полезна ине вредна, потому чтоя просто обозначил летокак
время года,когдавызреваетячмень.Некаяуверенностьестьуменяи
относительнодругихвремен года. Но вот ясопоставил своиуверенностии
вывел некоторую закономерность:рожь, оказывается, созревает раньше ячменя,
и я верю в это, потому чтотак оно и есть. Мненеважен ячмень, неважна
рожь, мневажнобыло соотношение летних месяцев, япоймал его, а ловушкой
были рожь и ячмень.