Но
сейчас распылилось то, что ты мог любить,ты -- перед свалкой вещей, чужих,
ненужных.
РазвязалсяБожественный узел,чтосвязывалих воедино. Но знаю:ты
вернешься, и хочу, чтобы сейчас ты хранил верность хотя бы самому себе. Я не
требую оттебялицемерия, не требую, чтобы тысейчас жечто-то понял или
что-то почувствовал, я слишком хорошо знаю, сколько душевных пустот проходит
самая страстная любовь. Глядяна любимейшую излюбимых, тывдруг думаешь:
"Вот, оказывается,какоеу нее лицо... Какя могполюбитьего?И какой
тонкийголос.Какуюстрашнуюглупостьонасейчассказала. Какнелепо
поступила..." Твоялюбимая распылилась на досадные частности, она больше не
вдохновляет тебя, итебекажется --тыеененавидишь. Нокак ты можешь
ненавидеть ее? Раз сейчас ты не в силах любить...
Итызамолкаешь,смутнодогадываясь, что настало длятебя какое-то
помрачение. Любимая стала чужой итебе не нравится. Не понравятся истихи,
еслиначатьихчитать.Чужимипокажутсядомицарство.Тыутратил
возможность голодать, насыщаться, ощущать Божественные узлы, что связуют все
воедино,теперьтыничегоне любишь,ничегоне понимаешь. Мой уснувший
дозорный, твои привязанности вернутсяктебе, и не по одной, а все вместе,
какродная любимая семья, но,когда тебя постигло гореневерности, должно
чтить в тебе дом, что опустел на время.
Вотмои часовые обходят по кругу крепость, и я вовсе не думаю, что все
они пылают усердием. Большинство зеваети мечтает обужине.Если все боги
спят в тебе, тоне спитжелание телесногодовольства:все, комускучно,
думаюто еде. И я вовсе не жду, что их души будут непрестанно бодрствовать.
Сопричастностьцелостности, Божественномуузлу,что связуетвсе воедино,
зову ядушой, душа не ведаетопреградах.Я жду, чтобыводном из моих
дозорныхзамерцала душа. Забилось сердце.Проснулась любовь,и на мигон
ощутилщемящуюзначимостьгородскоймногоголосицы. Ощутил вдругвсебе
пространство,дотянулсядо звезд,обнял горизонт и сталсродни раковине,
шумящей шумом моря.
Мне достаточно, если хоть раз тебя осенит такое и ты во всейпол< ноте
ощутишь,чтозначитжитьчеловеком,ощутишьготовностьприниматьэту
полноту, потому что, как сон, желание, голод, она будет к тебе возвращаться,
а твои сомнения -- только недолгая отлучка, и мне хочется тебя утешить.
Если ты ваятель, к тебе вернется исполненный смысла образ. Если пастырь
--вернется ощущение близостиГоспода, если влюбленный -- вернется полнота
любви. Еслидозорный -- вернется значимостьцарства. Чаша наполнится, если
ты сохранишь и себеверность, еслибудешь блюсти свой дом, пусть сейчас он
пуст и оставлен, нотвой дом -- единственная для тебя возможностьнасытить
сердце. Ты не знаешь часа исполнения, нознаешь -- и это самоеглавное, --
что только благодаря полноте ты полноценен.
Нудными часами учений складываю я втебе то, что однажды воспламенится
отпрочитанногостихотворения,отягощаюисполнениемобрядов иритуалов
царства, чтобы царство проторилопуть к твоему сердцу.
Нудными часами учений складываю я втебе то, что однажды воспламенится
отпрочитанногостихотворения,отягощаюисполнениемобрядов иритуалов
царства, чтобы царство проторилопуть к твоему сердцу. Ибо нетвозможности
одарить, если ты неготовпринять подарок Гостьнепридет,еслитыне
построил дома, чтобы принять его.
Ах, дозорный, дозорный,расхаживаявзад-вперед по смотровой площадке,
томясьтоской искукой, что приходят жаркой душной ночью,слыша городской
шум, который тебе безразличен, глядя на дома, которые кажутся муравейниками,
чувствуя себя в пустыне и все же, несмотря на пустоту, стараясь любить, хотя
нет любви,стараясь верить, хотя нет веры,стараясь сохранить преданность,
хотя это бессмысленно,-- ты готовишь себя к озарению, которое приходит как
награда и дар любви.
Нетрудно бытьвернымсебе, когда ты владу с собой, номне хочется,
чтобы, памятуяо своейполноте, тыповторялпросебя:"Пустьмойдом
озарится светом. Я построил его и содержу в чистоте..." Принуждение мое тебе
в помощь.Своих пастырей я принуждаю приносить жертвы, хотя кажется, жертвы
этибессмысленны.Принуждаю ваять моихваятелей, хотя ониразуверились в
собственных силах. Принуждаю моих дозорных под страхом смерти проходить туда
и обратно своисто шагов, потомуиначе онипогибнут, -- смерть ужевих
душе, и они отъединили себя от царства.
Я спасаю их моей суровостью.
Представь себевоина,чтособираетсяв путьвпустой караульне. Я
посылаю егоразведчиком в стан врага. Он знает: емуне вернуться. Враг наш
настороже. Он предчувствует пытки, которыми будут выжимать из него, вместе с
криками, тайны царства. Но он из тех, кого повязала любовь, он снаряжается с
радостью, потому что радостно слиться навек со своей любовью, он готовится к
брачнойночи.Обнимаялюбимую вденьсвадьбы, тысчастлив не тем,что
завоевал ее и она наконец телеснопринадлежит тебе: для тела сколько угодно
девушек в веселом квартале, иесть такие, что похожи лицом на твою любимую,
--нет, благодаря твоей юной жене мир наполнился иным смыслом, все обрело в
неминойцвет,инойтон. Иным стало вечернее возвращение домой,иным --
утреннеепробуждение,ты словно бы копишьнаследство, ты ждешь детей,ты
научишь их молиться. Все изменилось,даже чайник, он мурлычет о вашем с ней
чаепитии перед ночьюлюбви.Онапереступилатвойпорог --и превратила
пушистый ковер в мягкий луг. Тебя одарили счастьем.Вселенную твоюодарили
смыслом, ноэто счастьетакдалекоотвещей,которымиты пользуешься.
Счастье не от подарков, не от телесныхласк, не от полученных привилегий --
оно от Божественного узла, связавшего все воедино.
Вот воин, он идет насмерть, и тебекажется: вэтотмиг он лишается
всего,у негоне будетдаже прощального поцелуя,ждетего только жажда,
палящее солнце,ветери скрипящий на зубах песок, ждут враги, чтобы выжать
из него тайну;воин снаряжается на смерть, чтобы войти в эту смерть в своей
одеждесмертника, и тебе кажется: ондолжен стонать от смертной муки,как
стонал преступник, приговоренный к виселице, иточнотакже отбиваться от
палачей,заступаясьзасвоенесчастноетело;таквот,воинкоторый
снаряжаетсянасмерть, совершенно спокоен, -- посмотри,унего спокойные
глаза,он шутит с товарищами, шутки его -- знак дружескойпривязанности, а
вовсе не фанфаронство, не нарочитое мужество, не пренебрежительное отношение
ксмерти, в нем нет преувеличенного, наносного, он спокоен, словно вода, и,
словно спокойная вода, он ничего от тебя не скрывает, ему немного грустно, и
безсмущения он говорит о том, чтоемугрустно.