.."
Как тут не заробеть! Однажды завели его к Покровским воротамвкабак.
Не успели сесть, - из-за рогожной занавески выскочиланизенькаядевкас
распущенными волосами: брови намазаны черно-отпереносьядовисков,
глаза круглые, уши длинные, щеки натерты свеклойдосиневы.Сбросилас
себя лоскутное одеяло и, голая, жирная, белая, началаприплясыватьоколо
Михаилы, - манить то одной, то другой рукой, в медныхперстнях,звенящих
обручах.
Показалась она ему бесовкой, - дотогострашна,-доужаса,-ее
нагота... Дышит вином, пахнет горячимпотом...Михаилавскочил,волосы
зашевелились, крикнул дико, замахнулся на девку и, не ударив, выскочилна
улицу.
Желтый весенний закат меркнул в дализатихшейулицы.Воздухпьяный.
Хрустит ледок под сапогом. За сизой крепостной башней с железнымфлажком,
из-за острой кровли лезет лунный круг - медно-красный, - блестит Михаиле в
лицо... Страшно... Постукивают зубы,холодвгруди...Завизжаладверь
кабака, и на крыльце - белой тенью раскорячилась та же девка.
- Чего боишься, иди назад, миленький.
Михаила кинулся бежать прочь без памяти.
Деньги скоро кончились. Товарищи отстали. Михаила, жалея о съеденноми
выпитом, о виденном и нетронутом, шатался меж двор. Возвращаться в уездк
отцу и думать не хотелось.
Наконецвспомнилпросверстника,сынакрестногоотца,Степку
Одоевского, и постучался к нему во двор. Встретили холопы недобро, морды у
всех разбойничьи: "Куда в шапке на крыльцо прешь!" - один сорвал с Михаилы
шапку. Однако-погрозились,пропустили.Впросторныхтеплыхсенях,
убранных по лавкам звериными шкурами, встретил его красивый,какпряник,
отрок в атласной рубашке, сафьяновых чудных сапожках. Нагло глядя в глаза,
спросил вкрадчиво:
- Какое дело до боярина?
- Скажи Степану Семенычу, - друг, мол, его. Мишка Тыртов, челом бьет.
- Скажу, - пропел отрок, ленивоушел,потряхиваяшелковымикудрями.
Пришлось подождать. Бедные-негордые.Отрокопятьявился,поманил
пальцем: - Заходи.
Михаила вошел в крестовуюпалату.Заробев,истовоперекрестилсяна
угол,гдеобразазавешеныпарчовымзастенкомсзолотымикружевами.
Покосился, - вот они как живут, богатые.Чтозахоромныйнаряд!Стены
обиты рытым бархатом. На полу - коврыиковрики-пестрота.Бархатные
налавочники на лавках. На подоконниках - шитые жемчугом наоконники. У стен
- сундуки и ларцы, покрытые шелком и бархатом. Любую такую покрышку-на
зипун или на ферязь, и во сне не приснится...Противокон-деревянная
башенка с часами, на ней - медный слон.
- А, Миша, здорово, -проговорилСтепкаОдоевский,стоявдверях.
Михаила подошел к нему, поклонился - пальцами доковра.Степкавответ
кивнул. Все же, не как холоду, а как дворянскому сыну подал влажную руку -
пожать. - Садись, будь гостем.
Он сел, играя тростью. Сел и Михаила. НаСтепкинойобритойголове-
вышитая каменьями туфейка.
- Садись, будь гостем.
Он сел, играя тростью. Сел и Михаила. НаСтепкинойобритойголове-
вышитая каменьями туфейка. Лоб - бочонком, без бровей, веки красные, нос -
кривоватый, на маленьком подбородке-реденькийпушок."Такогосоплей
перешибить выродка, и такому - богатство", - подумал Михаилаиуниженно,
как подобает убогому, стал рассказывать про неудачи, про бедность, заевшую
его молодой век.
- Степан Семеныч, для бога, научи ты меня, холопа твоего,кудаголову
приклонить... Хоть в монастырь иди... Хоть на большую дорогу с кистенем...
- Степка при этих словах отдернул голову кстене,остеклянилисьунего
выпуклые глаза. Но Михаила и виду не подал, -сказалпрокистеньбудто
так, по скудоумию... - Степан Семеныч, ведь сил больше нет терпетьнищету
проклятую...
Помолчали. Михаила негромко, - прилично, - вздыхал. Степкаснедоброй
усмешкой водил концом трости по крылатому зверю на ковре.
- Что ж тебе присоветовать, Миша... Много есть способов дляумного,а
для дураков всегдасумадатюрьма...Вон,хотьбытотжеВолодька
Чемоданов две добрые деревеньки оттягал усоседа...ЛеонтийПусторослев
недавно усадьбу добрую оттягал на Москве у Чижовых...
- Слыхал, дивился... Да как ухватиться-то затакоедело-оттягать?
Шутка ли!
- Присмотри деревеньку, да и оговори того помещика. Все так делают...
- Как это - оговори?
- А так: бумаги, чернилкупинакопейкууплощадногоподьячегои
настрочи донос...
- Да в чем оговаривать-то? На что донос?
- Молод ты, Миша, молоко еще не бросил пить... Вон,ЛевкаПусторослев
пошел к Чижову на именины, да не столькопил,сколькослушал,акогда
надо, и поддакивал...СтарикЧижовибрякнизастолом:"Дай-дебог
великому государю Федору Алексеевичу здравствовать, а то говорят, чтоему
и доразговеньянедожить,вКремле-депрошлоюночьюкурапетухом
кричала"... Пусторослев, не будь дурак, вскочили крикнул: "Слово иДело!"
-Всехгостейсименинником-цап-царап-вприказТайныхдел.
Пусторослев: "Так, мол,итак,сказаныЧижовымнагосударяпоносные
слова". Чижову руки вывернули и - на дыбу. И завертели дело про куру,что
петухом кричала. Пусторослеву за вернуюслужбу-чижовскуюусадьбу,а
Чижова - в Сибирь навечно. Вот как умные-то поступают... -Степкаподнял
на Михаилу немигающие, как у рыбы, глаза. - Володька Чемодановещепроще
сделал: донес, что хотели его у соседа на дворе убить до смерти, адьякам
обещал с добычи третью часть. Сосед-то рад был и последнее отдать, от суда
отвязаться...
Раздумав, Михаила проговорил, вертя шапку:
- Не опытен я по судам-то, Степан Семеныч.
- А кабы ты был опытный, я бы тебя не учил... (Степка засмеялся до того
зло, - Михаила отодвинулся, глядя на его зубы -мелкие,изъеденные.)По
судам ходить нужен опыт... А то гляди - и сам попадешь на дыбу...Так-то,
Мишка, с сильным не связывайся, слабого - бей.