Сердце
разгорелось жадностью. Стали бояре заводить дворнюпосотнедуш.Аих
обуть, одеть в гербовые кафтаны, прокормить ненасытную ораву, -нужныне
прежние деньги. В деревянных избах жить сталонеприлично.Преждебоярин
или боярыня выезжали со двора в санях на одной лошади, холоп сидел верхом,
позади дуги. На хомут, на уздечку,нашлеюнавешивалилисьиххвостов,
чтобы люди завидовали. Теперь - выписывайизДанцигазолоченуюкарету,
запрягай ее четверней, - иначе нет чести. А где деньги? Туго, весьма туго.
Торговлишка плохая. Своему много не продашь, свой - гол. За границуне
повезешь, - не на чем. Моря чужие. Все торги с заграницей прибрали к рукам
иноземцы. А послушаешь, как торгуют в иных землях, - головубыразбилс
досады. Что за Россия, заклятая страна, - когда же ты с места сдвинешься?
В Москве стало два царя - Иван иПетр,ивышеих-правительница,
царевна Софья. Одних бояр променяли на других. Вотивсе.Скука.Время
остановилось. Ждать нечего. УпамятногострелецкогостолбанаКрасной
площади стоял одно время часовой сбердышом,дакуда-тоушел.Простой
народ кругом столба навалил всякого. И опять заропталинабазарахлюди,
пошло шептанье. Стали стрельцы сомневаться: не до конца тогда довели дело,
шуму было много, а толку никакого. Не довершить ли, пока не поздно?
Старикирассказывали,-хорошобыловстарину:дешевле,сытнее,
благообразнее. По деревням мужики с бабамиводилихороводы.Напосадах
народ заплывал жиром от лени. О разбоях не слыхивали. Эх, были, дапрошли
времена!..
В стрелецкой слободе объявилось шесть человек раскольников - начетчики,
высохшие, как кость, непоколебимые мужики. "Одно спасение, - говорилиони
стрельцам, - одновашеспасениескинутьпатриарха-никонианинаивесь
боярскийсинклит,ониконианившийсяиополячившийся,ивернутьсяк
богобоязненнойвере,кстаройжизни".Раскольникичиталисоловецкие
тетради - о том, как избежать прелести никонианской и спасти души и животы
свои. Стрельцы плакали, слушая. Старец-раскольник,НикитаПустосвят,на
базаре, стоя на возу, читал народу по соловецкой тетради:
"Я, братия моя, видал антихриста, право, видал...Некогдая,печален
бывши, помышляющи, как придет антихрист, молитвы говорил,даизабылся,
окаянный. И вот на поле многое множество людей вижу. Иподлеменянекто
стоит. Я ему говорю: чего людей много? Он же отвечает:антихристгрядет,
стой, не ужасайся. Я подперся посохом двоерогим, стою бодро.Ан-ведут
нагого человека, - плоть-то у него вся смрад и зелодурна,огнемдышит,
изо рта, из ноздрей и из ушей пламя смрадноеисходит.Занимцарьнаш
последует и власти, и бояре, и окольничьи, и думные дворяне... И плюнуля
на него, дурно мне стало, ужасно... Знаю пописанию-скороемубыть.
Выблядков его уже много, бешеных собак..."
Теперьпонятнобыло,чтотребовать.СтрельцыкинулисьвКремль.
Начальник стрелецкого приказа, Иван Андреевич Хованский, сталзараскол.
Начальник стрелецкого приказа, Иван Андреевич Хованский, сталзараскол.
Шесть костяных раскольников с Никитой Пустосвятом,триднянеевшини
крошки, не пивши ни капли, принесли в Грановитую палату аналои, деревянные
кресты и старые книги, и перед глазами Софьи лаяли и срамилипатриархаи
духовенство. Стрельцы у Красногокрыльцакричали:"Хотимстаройверы,
хотим старины". А иные говорилиитверже:"Порагосударынецаревнев
монастырь, полно царством-то мутить". Оставалось односредство,иСофья
гневно пригрозила:
- Хотите променять нас на шестерых чернецов - мужиков - невежд? В таком
разе нам, царям, жить здесь нельзя, уйдем в другие города, возвестим всему
народу о нашем разорении, о вашей измене...
Стрельцы поняли, чем пригрозилаСофья,-испугались:"Какбыона,
ребята, не двинула дворянское ополчение наМоскву?.."Попятились!Стали
договариваться. А уж по приказу Василия Васильевича Голицынавыносилииз
царских погребов на площадь ушаты с водкойипивом.Дрогнулистрельцы,
закружились головы. Кто-то крикнул: "Черт ли нам в старойвере,тодело
поповское, бей раскольников".Одномукостяномустарцутутжеотсекли
голову, двоих задавили, остальные едва унесли ноги.
Опоили проклятые бояре простых людей, вывернулись. Москвашумела,как
улей. Каждый кричал про свое. Не нашлось тогда однойголовы,-бушевали
вразброд. Разбивали царские кабаки. Ловили подьячих из приказов, рвалина
части. По Москве ни проходу, ни проезду. Ходили осаждатьбоярскиедворы,
едва бояре отстреливались, - великие в те дни бывали побоища. Пылали целые
порядки изб. Неубранные трупы валялись на улицах и базарах.Прошелслух,
что бояре стянули под Москвой ополчение, - разом хотят истребитьбунт.И
еще раз пошли стрельцы с тучами беглых холопов в Кремль, прибивнакопье
челобитную о выдаче на суди расправу всех бояр поголовно. Софьявышлана
Красное крыльцо, белая от гнева: "Лгут на нас, и в мысляхтогоополчения
не было, крест на том целую,-закричалаона,рвяссебясверкающий
алмазный наперсный крест, - то лжет на нас Матвейка-царевич". И скрыльца
выкинули на стрелецкие копьявсеголишьодного,захудалоготатарского
царевича Матвейку: подавитесь!
Матвейку разорвалинамелкиеклочья,-насытилиярость,иопять
стрельцы ушли ни с чем... Три дня и три ночи бушевала Москва, вороньи стаи
над ней взлетали высоко от набатного звона. И тогда жеродилосьусамых
отчаянных решение: отрубить самую головку, убить обоих царей и Софью.Но,
когда Москва пробудилась на четвертый день. Кремль был уже пуст: ни царей,
ни царевны, - ушли вместе с боярами. Ужас охватил народ.
Софья уехала в село Коломенское и послала бирючейпоуездамсозывать
дворянское ополчение. Весь август кружила онаоколоМосквыпоселами
монастырям, плакалась на папертях, жаловаласьнаобидыиразорение.В
Кремле со стрельцами остался Иван Андреевич Хованский. Стали думать: уж не
кликнуть ли его царем, - человек любезный, древнего рода, старогообычая.