Петр Первый - Алексей Николаевич Толстой 2 стр.


Цыган только тем и выручился, чтоегоотписалинаВасильеву

дачу.

- Здорово, - сказал Цыган Ивану и пересел в его сани.

- Здорово.

- Ничего не слышно?

- Хорошего будто ничего не слышно...

Цыган снял варежку, разворотил усы, бороду, скрывая лукавство:

- Встретил в лесу человека: царь, говорит, помирает.

Иван Артемич привстал в санях. Жуть взяла... "Тпру"...Стащилколпак,

перекрестился:

- Кого же теперь царем-то скажут?

- Окромя, говорит, некого, как мальчонку, Петра Алексеевича. А онедва

титьку бросил...

- Ну, парень! - Иван нахлобучил колпак, глаза побелели. - Ну, парень...

Жди теперь боярского царства. Все распропадем...

- Пропадем, а может и ничего-так-то.-Цыганподсунулсявплоть.

Подмигнул. - Человек этот сказывал - бытьсмуте...Может,ещепоживем,

хлеб пожуем, чай - бывалые. - Цыганоскалиллешачьизубыизасмеялся,

кашлянул на весь лес.

Белка кинулась со ствола,перелетелачерездорогу,посыпалсяснег,

заиграл столбом иголочек в косом свете. Большое малиновое солнце повисло в

конце дороги над бугром, надвысокимичастоколами,крутымикровлямии

дымами волковской усадьбы...

3

Ивашка и Цыганоставиликонейоколовысокихворот.Наднимипод

двухскатной крышей - образ честного креста господня. Далее тянулсякругом

всей усадьбы неперелазный тын. Хоть татар встречай... Мужики снялишапки.

Ивашка взялся за кольцо в калитке, сказал, как положено:

- Господи Исусе Христе, сыне божий, помилуй нас...

Скрипя лаптями, из воротни вышел Аверьян, сторож, посмотрел вщель,-

свои. Проговорил; аминь, - и стал отворять ворота.

Мужики завели лошадей во двор. Стояли безшапок,косясьнаслюдяные

окошечки боярской избы. Туда, в хоромы, вело крыльцо скрутойлестницей.

Красивое крыльцо резного дерева, крыша луковицей. Выше крыльца - кровля-

шатром, с двумя полубочками, с золоченымгребнем.Нижнеежильеизбы-

подклеть - из могучих бревен. Готовил ее Василий Волков, под кладовыедля

зимних и летних запасов - хлеба, солонины, солений, мочении разных. Но,-

мужики знали, - в кладовых у него одни мыши. А крыльцо-дайбогиному

князю: крыльцо богатое...

- Аверьян, зачем боярин нас вызывал с конями,-повинность,чтоли,

какая?.. - спросил Ивашка. - За нами. кажется, ничего нет такого...

- В Москву ратных людей повезете...

- Это опять коней ломать?..

- А что слышно, - спросил Цыган, придвигаясь, - война с кем? Смута?

- Не твоего инемоегоумадело.-СедойАверьянпоклонился.-

Приказано - повезешь. Сегодня батогов воз привезли для вашего-то брата...

Аверьян, не сгибая ног, пошел в сторожку.Взимнихсумеркахкое-где

светило окошечко. Нагороженовсякогостроениянадворебыломного-

скотные дворы,погреба,избы,кузня.Новсенаполовинубезпользы.

Дворовых холопей у Волкова было всего пятнадцать душ, да и те перебивались

с хлеба на квас.

Нагороженовсякогостроениянадворебыломного-

скотные дворы,погреба,избы,кузня.Новсенаполовинубезпользы.

Дворовых холопей у Волкова было всего пятнадцать душ, да и те перебивались

с хлеба на квас. Работали, конечно, - пахали кое-как, сеяли,лесвозили,

но с этого разве проживешь? Труд холопий. Говорили, будто Василий посылает

одного в Москву юродствовать на паперти, - тотденегприносит.Дадвое

ходят с коробами вМосквеже,продаютложки,лапти,свистульки...А

все-таки основа - мужички. Те - кормят...

Ивашка и Цыган, стоя всумеркахнадворе,думали.Спешитьнекуда.

Хорошего ждать неоткуда. Конечно, старики рассказывают, прежде легче было:

не понравилось, ушел к другому помещику. Ныне это заказано, - гдевелено,

там и живи. Белено кормить Василия Волкова, - как хочешь, так и корми. Все

стали холопами. И ждать надо: еще труднее будет...

Завизжалагде-тодверь,поснегуподлетелапростоволосая

девка-дворовая, бесстыдница:

- Боярин велел, -распрягайте.Ночеватьвелел.Лошадямзадавать-

избави боже, боярское сено...

Цыган хотел было кнутом ожечь по гладкому заду эту девку, -убежала...

Не спеша распрягли. Пошли в дворницкую избуночевать.Дворовые,человек

восемь, своровав у боярина сальную свечу, хлестали засаленными картамипо

столу, - отыгрывали друг удругакопейки...Крик,спор,одинноровит

сунуть деньги за щеку, другой рвет ему губы. Лодыри, и ведь - сытые!

В стороне, на лавке сидел мальчик в длинной холщовой рубахе, в разбитых

лаптях, - Алешка, сынИванаАртемича.Осеньюпришлось,сголоду,за

недоимку отдать его боярину в вечнуюкабалу.Мальчишкабольшеглазый,в

мать. По вихрам видно - бьют его здесь.ПокосилсяИваннасына,жалко

стало, ничего не сказал. Алешка молча, низко поклонился отцу.

Он поманил сына, спросил шепотом:

- Ужинали?

- Ужинали.

- Эх, со двора я хлебца не захватил. (Слукавил, - ломотьхлебабылу

него за пазухой, в тряпице.) Тыужрасстарайсякак-нибудь...Вотчто,

Алеша... Утром хочу боярину в ноги упасть, -деловуменямного.Чай,

смилуется, - съезди заместо меня в Москву.

Алешка степенно кивнул: "Хорошо,батя".Ивансталразуваться,и-

бойкой скороговоркой, будто он веселый, сытый:

- Это, что же, каждый день, ребята, увастакоевеселье?Ай,легко

живете, сладко пьете...

Один, рослый холоп, бросив карты, обернулся:

- А ты кто тут, - нам выговаривать...

Иван, не дожидаясь, когда смажут по уху, полез на полати.

4

У Василия Волкова осталсяночеватьгость-сосед,МихайлаТыртов,

мелкопоместный сын дворянский. Отужинали рано. На широких лавках,поближе

к муравленой печи, постланы были кошмы,подушки,медвежьишубы.Нопо

молодости не спалось. Жарко. Сидели на лавке в одном исподнем.Беседовали

в сумерках, позевывали, крестили рот.

Назад Дальше