Цыган только тем и выручился, чтоегоотписалинаВасильеву
дачу.
- Здорово, - сказал Цыган Ивану и пересел в его сани.
- Здорово.
- Ничего не слышно?
- Хорошего будто ничего не слышно...
Цыган снял варежку, разворотил усы, бороду, скрывая лукавство:
- Встретил в лесу человека: царь, говорит, помирает.
Иван Артемич привстал в санях. Жуть взяла... "Тпру"...Стащилколпак,
перекрестился:
- Кого же теперь царем-то скажут?
- Окромя, говорит, некого, как мальчонку, Петра Алексеевича. А онедва
титьку бросил...
- Ну, парень! - Иван нахлобучил колпак, глаза побелели. - Ну, парень...
Жди теперь боярского царства. Все распропадем...
- Пропадем, а может и ничего-так-то.-Цыганподсунулсявплоть.
Подмигнул. - Человек этот сказывал - бытьсмуте...Может,ещепоживем,
хлеб пожуем, чай - бывалые. - Цыганоскалиллешачьизубыизасмеялся,
кашлянул на весь лес.
Белка кинулась со ствола,перелетелачерездорогу,посыпалсяснег,
заиграл столбом иголочек в косом свете. Большое малиновое солнце повисло в
конце дороги над бугром, надвысокимичастоколами,крутымикровлямии
дымами волковской усадьбы...
3
Ивашка и Цыганоставиликонейоколовысокихворот.Наднимипод
двухскатной крышей - образ честного креста господня. Далее тянулсякругом
всей усадьбы неперелазный тын. Хоть татар встречай... Мужики снялишапки.
Ивашка взялся за кольцо в калитке, сказал, как положено:
- Господи Исусе Христе, сыне божий, помилуй нас...
Скрипя лаптями, из воротни вышел Аверьян, сторож, посмотрел вщель,-
свои. Проговорил; аминь, - и стал отворять ворота.
Мужики завели лошадей во двор. Стояли безшапок,косясьнаслюдяные
окошечки боярской избы. Туда, в хоромы, вело крыльцо скрутойлестницей.
Красивое крыльцо резного дерева, крыша луковицей. Выше крыльца - кровля-
шатром, с двумя полубочками, с золоченымгребнем.Нижнеежильеизбы-
подклеть - из могучих бревен. Готовил ее Василий Волков, под кладовыедля
зимних и летних запасов - хлеба, солонины, солений, мочении разных. Но,-
мужики знали, - в кладовых у него одни мыши. А крыльцо-дайбогиному
князю: крыльцо богатое...
- Аверьян, зачем боярин нас вызывал с конями,-повинность,чтоли,
какая?.. - спросил Ивашка. - За нами. кажется, ничего нет такого...
- В Москву ратных людей повезете...
- Это опять коней ломать?..
- А что слышно, - спросил Цыган, придвигаясь, - война с кем? Смута?
- Не твоего инемоегоумадело.-СедойАверьянпоклонился.-
Приказано - повезешь. Сегодня батогов воз привезли для вашего-то брата...
Аверьян, не сгибая ног, пошел в сторожку.Взимнихсумеркахкое-где
светило окошечко. Нагороженовсякогостроениянадворебыломного-
скотные дворы,погреба,избы,кузня.Новсенаполовинубезпользы.
Дворовых холопей у Волкова было всего пятнадцать душ, да и те перебивались
с хлеба на квас.
Нагороженовсякогостроениянадворебыломного-
скотные дворы,погреба,избы,кузня.Новсенаполовинубезпользы.
Дворовых холопей у Волкова было всего пятнадцать душ, да и те перебивались
с хлеба на квас. Работали, конечно, - пахали кое-как, сеяли,лесвозили,
но с этого разве проживешь? Труд холопий. Говорили, будто Василий посылает
одного в Москву юродствовать на паперти, - тотденегприносит.Дадвое
ходят с коробами вМосквеже,продаютложки,лапти,свистульки...А
все-таки основа - мужички. Те - кормят...
Ивашка и Цыган, стоя всумеркахнадворе,думали.Спешитьнекуда.
Хорошего ждать неоткуда. Конечно, старики рассказывают, прежде легче было:
не понравилось, ушел к другому помещику. Ныне это заказано, - гдевелено,
там и живи. Белено кормить Василия Волкова, - как хочешь, так и корми. Все
стали холопами. И ждать надо: еще труднее будет...
Завизжалагде-тодверь,поснегуподлетелапростоволосая
девка-дворовая, бесстыдница:
- Боярин велел, -распрягайте.Ночеватьвелел.Лошадямзадавать-
избави боже, боярское сено...
Цыган хотел было кнутом ожечь по гладкому заду эту девку, -убежала...
Не спеша распрягли. Пошли в дворницкую избуночевать.Дворовые,человек
восемь, своровав у боярина сальную свечу, хлестали засаленными картамипо
столу, - отыгрывали друг удругакопейки...Крик,спор,одинноровит
сунуть деньги за щеку, другой рвет ему губы. Лодыри, и ведь - сытые!
В стороне, на лавке сидел мальчик в длинной холщовой рубахе, в разбитых
лаптях, - Алешка, сынИванаАртемича.Осеньюпришлось,сголоду,за
недоимку отдать его боярину в вечнуюкабалу.Мальчишкабольшеглазый,в
мать. По вихрам видно - бьют его здесь.ПокосилсяИваннасына,жалко
стало, ничего не сказал. Алешка молча, низко поклонился отцу.
Он поманил сына, спросил шепотом:
- Ужинали?
- Ужинали.
- Эх, со двора я хлебца не захватил. (Слукавил, - ломотьхлебабылу
него за пазухой, в тряпице.) Тыужрасстарайсякак-нибудь...Вотчто,
Алеша... Утром хочу боярину в ноги упасть, -деловуменямного.Чай,
смилуется, - съезди заместо меня в Москву.
Алешка степенно кивнул: "Хорошо,батя".Ивансталразуваться,и-
бойкой скороговоркой, будто он веселый, сытый:
- Это, что же, каждый день, ребята, увастакоевеселье?Ай,легко
живете, сладко пьете...
Один, рослый холоп, бросив карты, обернулся:
- А ты кто тут, - нам выговаривать...
Иван, не дожидаясь, когда смажут по уху, полез на полати.
4
У Василия Волкова осталсяночеватьгость-сосед,МихайлаТыртов,
мелкопоместный сын дворянский. Отужинали рано. На широких лавках,поближе
к муравленой печи, постланы были кошмы,подушки,медвежьишубы.Нопо
молодости не спалось. Жарко. Сидели на лавке в одном исподнем.Беседовали
в сумерках, позевывали, крестили рот.