Ребятасним
тогда согласились. Только осторожная Роза Полужан выразительнопосмотрела
на Сашу.
- Лучше напиши передовую и подпиши ее.
- Азизяна боишься?
Так ответил он Розе. И вот что из этого получилось, Еще тянется история
с Азизяном, а тут новая. Ладно, отобьемся!
У Страстной площадиколоннасноваостановилась.Отсюдапойдутбез
задержек, и линейные тщательно проверяли,нетливрядахпосторонних,
выравнивали, подтягивали колонну, чтобы потом, не останавливаясь,быстрым
шагом пройти последний отрезок пути к Красной площади.
К группе подошли Баулин иЛозгачев.НарукавеуЛозгачевакрасная
повязка начальника институтской колонны.
- Панкратов, - Баулин сурово смотрел наСашу,-несчитаешьнужным
являться на демонстрацию?
Баулин был неправ. Живущие в городе всегда присоединялись к колоннепо
дороге. И Баулин не мог знать, кто из тысячи студентов приехал в институт,
а кто подошел позже. А вот о Саше узнал, интересовался, подошел,публично
зафиксировал Сашин проступок. Несправедливость,темболееунизительная,
что Баулинубежден:здесь,наглазахувсех,Сашанепосмеетему
возразить.
А почему не посмеет?
- Я на демонстрации, вы меня видите, кажется. Это негал-лю-ци-на-ция,
- ответил Сашастойобманчивойвежливостью,скакойинтеллигентные
арбатские мальчики разговаривают перед дракой.
- Смотри не зарвись, - только и сказал Баулин.
И, не дожидаясь Сашиного ответа, пошел дальше.
Двумя потоками обтекая Исторический музей, колонны вливались на Красную
площадь, подтягивались, прибавляя шаг, ипоплощадиужепочтибежали,
разделенные сомкнутыми рядами красноармейцев.
Сашина колонна проходила близко от Мавзолея. На трибунахстоялилюди,
военные атташе в опереточных формах, нониктонесмотрелнаних,все
взгляды были устремлены на Мавзолей, всех волновало только одно: здесьли
Сталин, увидят ли они его?
И они увиделиего.Черноусоелицо,точносошедшеесбесчисленных
портретов и скульптур. Он стоял, не шевелясь, в низко надвинутой фуражке.
Гул нарастал. Сталин! Сталин! Саша, как и все, шел, ненеотрываяот
него глаз, итожекричал:Сталин!Сталин!Пройдямимотрибун,люди
продолжали оглядываться, но красноармейцы торопили их - незадерживаться!
Шире шаг! Шире шаг!
У храмаВасилияБлаженногоколоннысмешались,беспорядочнаятолпа
спускалась к Москве-реке, подымалась намост,заполняланабережные.На
грузовики складывали барабаны, трубы, знамена, плакаты и транспаранты. Все
торопилисьдомой,усталые,голодные,спешиликКаменномумостуи
Пречистенским воротам, к трамваям.
В эту минуту гул на площади достиг высшей точки и,какраскатгрома,
докатился до набережной - Сталин поднял руку, приветствуя демонстрантов.
После праздников назначили срочное заседание партийного бюро с активом.
Собрались в малом актовомзале.
После праздников назначили срочное заседание партийного бюро с активом.
Собрались в малом актовомзале.НатрибунестоялЛозгачев,перебирал
бумаги.
-Нафакультете,-сказалон,-произошлодваантипартийных
выступления. Первое - вылазкаПанкратовапротивмарксизмавнаукеоб
учете, второе - выпуск темжеПанкратовымстеннойгазеты.Пособниками
Панкратова оказались комсомольцы Руночкин, Полужан, Ковалев иПозднякова.
Коммунисты и комсомольцы группы не дали им отпора. Этосвидетельствуето
притуплении политической бдительности.
В праздничном номере газеты, - говорил Лозгачев, - нет передовой статьи
о шестнадцатой годовщине Октября, ниразунеупоминаетсяимятоварища
Сталина, портреты ударников снабжены злобными,клеветническимистишками.
Вот одно из них, кстати,написанноесамимПанкратовым:"Упорныйтруд,
работа в моде, а он большой оригинал, дневниктеряет,каквпоходе,и
знает все, хоть не читал". Что значит "труд в моде"?..-Лозгачевобвел
зал строгим взглядом. - Разве у нас труд"вмоде?"Трудомнашихлюдей
создается фундамент социализма, труд у нас дело чести.АдляПанкратова
это всего лишь очередная "мода".Написатьтакмогтолькозлопыхатель,
стремящийся оболгать наших людей. А ведьнапрошломпартбюронекоторые
пытались обелить Панкратова, уверяли, что его вылазка налекцииАзизяна,
защита им Криворучко - случайность.
- Кто это "некоторые"? - спросил Баулин, хотя он, как ивсе,знал,о
ком идет речь.
- Я имею в виду декана факультета Янсона. Думаю, что он не долженуйти
от ответственности.
- Не уйдет, - пообещал Баулин.
-ТоварищЯнсон,-продолжалЛозгачев,-создалнафакультете
обстановку благодушия, беспечности и тем позволилПанкратовуосуществить
политическую диверсию.
- Позор!-выкрикнулКарев,студентчетвертогокурса,миловидный
парень, известный всему институту демагог и подлипала.
-Партийноебюроинститута,-закончилЛозгачев,-решительно
реагировало на вылазку Панкратова и сняло газету.Этосвидетельствуето
том, что в целом партийная организация здорова. Наше твердое и беспощадное
решение подтвердит это еще раз.
Он собрал листки и сошел с трибуны.
- Редактор здесь? - спросил Баулин.
Все задвигались, разглядывая Руночкина. Маленький, косоглазыйРуночкин
поднялся на трибуну.
- Расскажите, Руночкин, как выдошлидожизнитакой,-проговорил
Баулин с обычным своим зловещим добродушием.
- Мы думали, что не стоит повторять передовую многотиражки.
- При чем тут многотиражка? - нахмурился Баулин. - Когдавывыпускали
номер, она еще не вышла.
- Но ведь потом вышла.
- И вы знали, какая в ней будет передовая?
- Конечно, знали.
В зале засмеялись.