Милица Петровна, к которой она когда-торевноваламужаискоторой
теперь снова подружилась,обещалапосодействовать.ВмолодостиМилица
имела влиятельных поклонников, а сейчас никогонет,всемнадоела.Зато
Маргарита Артемовна, старая армянка, они часто сидели вместе на скамеечке,
спокойная, мудрая, обстоятельная женщина, сказала,чтоСашеследуетна
время уехать из Москвы, предложиладажепоехатькееродственникамв
Нахичевань.
СофьяАлександровнаухватиласьзаэтумысль.Самаонапобоялась
высказать ее Саше и попросила обэтомихсоседапоквартире,Михаила
Юрьевича. Такой совет должен исходить от мужчины.
Михаил Юрьевич, одинокий холостяк,интеллигентныйчеловеквпенсне,
собирал книги игравюры.Комнатаего,заваленнаяальбомами,папками,
уставленнаястаринноймебелью,навсегдапропиталасьпыльюфолиантов,
запахами краски, клея и туши. Свои приобретения он обычно показывал Саше -
любилснимпоговорить.СегодняонпоказалСашеДантов"Ад"с
иллюстрациями Доре. Вихрь людей носился по преисподней, мужчины,женщины,
дети, головы,руки,ноги,вечныйогоньжеланий,страстей,сжигающих
человечество.
Кроме Данте Михаил Юрьевич приобрелизданного"Академией""Государя"
Маккиавели.
- Эту книгу я знаю, - сказалСаша,-рассужденияовластинаивны,
далеки от научного понимания ее природы.
- Возможно, - уклончиво ответил Михаил Юрьевич, - но историюдобрыхи
злых началполезноизучатьвлюбуюэпоху,добрыеначаланедолжны
попираться ни во имя большого, ни во имя малого. Вы извините, Саша, чтоя
вмешиваюсь, ваша матушкарассказаламнеовашихперипетиях,обещайте
только не ругать ее за это. Знаете, береженого бог бережет. Почему бывам
не уехать к отцу или к дяде?
- Уехать?-удивилсяСаша.-Яневижупричин.Делонеможет
разбираться без меня. Мама себя взвинчивает. Обыкновеннаяистория,каких
много, к сожалению. Меня хотят арестовать?! Исключено. Ноеслидажеэто
допустить, то с одинаковым успехом арестуют уотцаиудяди.Илимне
перейти на нелегальное положение?
Он засмеялся. Он, Саша Панкратов, скрывается от своих.
- Безусловно, страхи СофьиАлександровныпреувеличены,-согласился
МихаилЮрьевич.-Нотаковосвойствополитическогодела:скаждой
апелляцией вы вовлекаете в круг все большее количестволюдей,инстанций,
дело разрастается, как снежный ком.
Саша с удивлением посмотрел наМихаилаЮрьевича.Этотбеспартийный,
далекий от политики человек говорил точные вещи.
- Я верю в партию, - сказал Саша, - и бегать от нее не собираюсь.
10
Саша приехал на Старую площадь утром.НаместеКитайгородскойстены
зияли мертвые провалы, лежали подснегомгрудывековогокирпича.
Саша
вошел в большое удобное серое здание - "Центральная контрольная комиссия",
- в вестибюленауказателекабинетовнашелномеркабинетаСольцаи
поднялся на второй этаж.
В длинном коридоре вдольстенсиделамолчаливаяочередьлюдей.Из
кабинета Сольца вышел молодой человек в синем бостоновом костюме, вбелой
рубашке и галстуке. Решив, чтоэтопосетитель,ивидя,чтониктоиз
очереди не подымается, Саша открыл дверь.
В большом кабинете стояло два стола: маленький у двери, секретарский, и
громадный, в глубине кабинета, за ним сиделСольц-грузный,сседыми
взлохмаченными волосами, короткой шеей, мясистым носом и "заячьей"губой,
похожий на знаменитого шахматиста Эммануила Ласкера.ВозлеСольцастоял
человек с округлойфигуройибезликимчиновничьимлицом,подкладывал
бумаги на подпись.
Видя, что Сольц занят, Саша присел на стул у дверей. Сольц посмотрел на
него, он был подслеповат, не видел, кто именно вошел, знал, что никтобез
разрешения войти не может, а раз вошел и сел, значит, секретарь впустили
так, наверное, нужно. Чиновникподкладывалбумаги.Абумагиэтибыли
судебные приговоры по делам осужденных членов партии. ТакпонялСашаиз
коротких комментариев чиновника, произносившего фамилиюосужденного,его
партийный стаж, статьюуголовногокодексаисрокзаключения.Статьи,
которые он называл, ни о чем Саше неговорили.Сольцподписывалбумаги
молча, насупившись, нижняя губаотвисла,лицоизмученное,недовольное,
казалось, он думает совсемодругом,ещеболеенеприятном,чемсами
приговоры, на основании которых осужденных исключали из партии.
Саша догадался, что попал сюда случайно, невовремя,неимеетправа
здесь быть, но не мог встать и выйти. Если он выйдет, то неизвестнокогда
попадет сюда и попадет ли. Только сейчас он сообразил, что люди в коридоре
ждут приема и ждут, наверно, месяцами.
Сольц взорвался неожиданно - седая голова затряслась, пальцы беспокойно
забегали по столу.
- Восемь лет за сорок метров провода!
- Статья двадцать шестая, пункт "б".
- Статья, статья... За сорок метров провода восемь лет!
Чиновник наклонился к бумагам, пробежал глазами. Его лицосновастало
равнодушным. Материал оформлен правильно. И, сколько бы Сольцникричал,
отменить приговор он не вправе.
Сольц тоже знал, что не вправе отменить приговор,осужденногоследует
исключить из партии и он должен это исключение утвердить, а изливатьсвое
раздражение на чиновника бессмысленно.
Его взгляд опять упал на Сашу. Этот сидящий у двери незнакомыйчеловек
тоже раздражал его: кто он такой? Почему здесь?..
В эту минуту в кабинет вернулсясекретарь,молодойчеловеквсинем
бостоновом костюме, которого Саша принял запосетителя.Онбылопытный
секретарь, много лет работал с Сольцем и сразусообразил:Сольцвзбешен
каким-то приговором, раздражен присутствиемвкабинетепостороннего,а
парень этот попал вкабинетпоего,секретаря,оплошности,когдаон
отправился в буфет за папиросами.