Протянув дрожащий палец в сторону Саши, Сольц спросил:
- Что ему нужно?
В быстром взгляде секретаря Саша прочитал: "Говори, что тебе нужно,не
медли!"
Саша встал.
- Меня исключили из института...
- Какого еще института? - закричал Сольц. - При чем тут институт?! Чего
вы сюда все ходите?
- Из транспортного, - сказал Саша.
- Товарищ из транспортного института, - сказалсекретарьделовито,-
студент, его исключили из института.
И вполголоса добавил:
- Подойди к нему.
- Меня исключили за стенгазету и за конфликт покурсубухгалтерии,-
сказал Саша, подходя к столу Сольца.
- Какую стенгазету, какую бухгалтерию?! Что вы мне вкручиваете?!
- Это квалифицировано как политическая диверсия.
Сольц во все глаза смотрел на Сашу,видимо,непонимая,чтовообще
происходит,почемуэтотчеловеквошелвкабинет,слушаетсудебные
приговоры, рассказывает о какой-то стенгазете, о какой-то бухгалтерии...
Чиновникусмехнулсячутьзаметно,снисходительно,овысотысвоей
казенной самоуверенности-вот,мол,чтобывает,когдапренебрегают
установленным порядком ведения и оформления дел. Именно потому, чтоСольц
не понимает этого порядка, к нему и являются, минуя инстанции.
Эта снисходительная усмешка не ускользнула от Сольца. Исподлобьяглядя
на Сашу, он неожиданно спокойно сказал:
- Вызовите всех.
Саша продолжал стоять на месте.
- Что вы стоите! - закричал Сольц. - Идите отсюда!
Саша попятился. Секретарь знаками велел ему подойти.
- Кого вызвать? - вполголоса спросил он и положил перед собой листок со
штампом "Партколлегия ЦКК ВКП(б)".
И только тогда Саша сообразил, что Сольцвызываетвсехпричастныхк
его, Сашиному делу. Первый раз за эти месяцы сердце его дрогнуло и к горлу
подкатил ком.
Секретарь выжидательно смотрел на него.
- Баулин, секретарь партбюро, - начал Саша.
- Без должностей, без должностей, - торопилегосекретарь,записывая
фамилии на листке вызова.
- Глинская, Янсон, Руночкин... Ребят можно?
- Говори, не тяни!
- Полужан, Ковалев, Позднякова, -говорилСаша,слыша,какзаего
спиной чиновник забубнил фамилии и статьи.
- Все?
- Все.
- На когда?
- Можно на завтра?
- Успеешь передать?
- Успею.
- Дуй.
В дверях Саша обернулся. Сольц, сбычившись, смотрел на него.
"Партколлегия просит Вас явиться 10 января с/г к трем часам ктоварищу
Сольцу". И фамилиивызванных.ТолькоСашинуфамилиюневписали,его
фамилии никто не спросил. Это смешно, но не имеет значения. Дело выиграно.
Саша не сомневался в этом. Сольцу не требуется никаких инстанций,никаких
бумаг, никаких решений. Вызвать всех! И подумать только:незайдионв
кабинет, неокажисьсекретарьвынужденнымисправитьсвоюоплошность,
ничего бы не получилось.
Вызвать всех! И подумать только:незайдионв
кабинет, неокажисьсекретарьвынужденнымисправитьсвоюоплошность,
ничего бы не получилось. И эта чиновничьяулыбка,взорвавшаяСольца.А
теперь получилось! Получилось!
И все же что-то угнетало... Этомолчаливыелюдинаскамейкахвдоль
стены,безмолвные,терпеливые,ждущиерешениясудьбысвоихблизких.
Диктатура пролетариата должна защищаться, это так, безусловно! Но все же в
тех коридорах воздухпропитанчеловеческимгорем.Итотнеизвестный,
осужденный на восемь лет тюрьмы за сорок метров провода. Не сыграл ли Саша
вегоделероковуюроль,неперехватиллинеемупредназначенное
сострадание?
Но он был молод, он так хотел жить, и он старался думать о себе, о том,
что несчастья его кончились, а не о людях, безмолвно сидящих наскамейках
вдоль казенных и унылых стен.
Глинская разговаривала по телефону, когда Саша, минуя секретаря,вошел
в ее кабинет. Она удивленно, потом испуганнопосмотрелананего,сразу
узнала, прикрыла ладонью трубку.
- Что вы хотите?
Саша положил перед ней вызов.
Она прочитала, растерянно пробормотала:
- Почему меня? К Баулину.
Она выглядела очень жалкой.
- Распишитесь, пожалуйста!
- Почему, почему? Идите в партком, - бормотала Глинская.
- Мне поручено это вам доставить. Распишитесь!
Она положила наконец трубку, взяла в руки листок.
- Ты был у Сольца? - вдруг переходя на "ты", спросила она.
- Был.
Она смотрела на листок.ВмешаласьпартколлегияЦКК...Необошлось,
конечно, без Рязанова, безБудягина,чтоиследовалоожидать.Иэто
накануне съезда. Она представила себе, как насъездетотжеСольцили
Ярославский,аможет,иРудзутакприведутвсвоейречислучайс
Панкратовымкакпримербездушногоотношениякбудущемумолодому
специалисту. Исключили споследнегокурса,онаподписалаприказ.Да,
подписала, подчинилась решению партбюро.НоонапредупреждалаБаулина:
пришлописьмо,запрещающееотсевстудентовсостаршихкурсов.Не
прислушался, пусть теперь расхлебывает.
Она посмотрела на Сашу, улыбнулась.
- Это все седьмая школа. Стишки, эпиграммы...
Саша пододвинул листок.
- Распишитесь, пожалуйста.
- Я приду.
- Будьте добры, распишитесь!
Она нахмурилась и расписалась против своей фамилии.
Баулин прочитал вызов, язвительно улыбнулся.
- По верхам лазаешь, не сорвешься?
И расписался с таким обиженнымвидом,будтоСашананесемуличное
оскорбление.
Янсон посмотрел на Сашуиз-затолстыхстеколочков,вглазахего
мелькнула надежда, он спросил, на каком этаже.
В группе листок пошел по рукам.
- Почешутся, - обрадовался Руночкин, - Ковалев, будешь теперь каяться?
- Сашка, ты молодец, - сказала Позднякова.