Збышко послал за соседом одного из своих турок, подаренных Завишей;
Зых вскочил на коня и примчался после полудня, когда Збышко с Ягенкой собирались к Одстаянному озерцу за бобрами. Сперва старики за чарой
меда смеялись, шутили и пели песни, а там заговорили о детях и давай расхваливать каждый своего.
- Ну, и молодец же у меня Збышко! - говорил Мацько. - Другого такого на всем свете не сыщешь. И храбер, и быстр, как рысь, и ловок. Да вы
знаете, когда его вели в Кракове на казнь, так девушки в окнах вопили, точно кто их сзади шилом колол, да какие девушки - дочки рыцарей да
каштелянов, а о всяких там красавицах горожанках и говорить нечего.
- Хоть они и каштелянские дочки и красавицы, а не лучше моей Ягенки!
- отрезал Зых из Згожелиц.
- А разве я говорю, что лучше? Милей Ягенки, пожалуй, и не сыщешь.
- Я про Збышка тоже ничего худого сказать не могу: самострел натягивает без рукояти!..
- И медведя один пригвоздит к земле. Видали, как он его рубанул?
Отхватил всю голову с лапой.
- Голову отхватил, а вот к земле не одни пригвоздил. Ягенка ему помогла.
- Ягенка?.. Он мне об этом ничего не говорил.
- Он Ягенке обещал не говорить... Срам ведь девке ночью одной по лесу ходить. Ну, а мне она тотчас рассказала, как все было. Другие рады
соврать, а она от меня не таится. Сказать по правде, и я не обрадовался, кто ж их там знает... Хотел прикрикнуть на нее, а она мне вот что
сказала:
"Коли я сама девичьей чести не уберегу, так и вам, батюшка, ее не уберечь, да вы не бойтесъ, Збышко тоже знает, какова она, рыцарская
честь".
- Это верно. Ведь и сегодня они одни пошли.
- Но домой-то вернутся к вечеру. А лукавый ночью больше всего искушает, да и девке стыдиться нечего, потому темно.
Мацько на минуту задумался, а потом сказал как будто про себя:
- И все-таки льнут они друг к дружке...
- Эх! Кабы он другой не обещался.
- Да ведь вы знаете, это только рыцарский обычай такой... Коли нет у молодого рыцаря госпожи, так его считают простачком... Посулил ей
Збышко павлиньи чубы, поклялся в том рыцарской честью, ну, и должен содрать их у немцев с голов. Да и Лихтенштейна ему надо одолеть, а от прочих
обетов аббат может его освободить.
- Аббат не нынче завтра приедет...
- Вы думаете? - спросил Мацько, а потом продолжал:
- Какая цена всем этим обетам, коли Юранд напрямик ему сказал, что не отдаст за него девку!
То ли он другому ее обещал, то ли богу обрек, я того не знаю, но только напрямик сказал, что не отдаст...
- Я вам говорил, что аббат любит Ягенку, как родную. Последний раз он сказал ей: "Родня у меня только по женскому колену, но помру я, так
полны колени добра не у нее, а у тебя будут".
Мацько поглядел на него тревожно, даже подозрительно, и, помолчав с минуту времени, сказал:
- Нас-то не обидьте...
- За Ягенкой я дам Мочидолы, - ответил Зых.
- Теперь же?
- Теперь же. Другой я бы не дал, а ей отдам.
- Половина Богданца и так Збышка, а коли даст бог здоровья, я наведу тут порядок, подниму хозяйство.
Вот по сердцу ли вам Збышко?
Зых заморгал глазами и сказал:
- Хуже всего то, что Ягенка, как кто помянет его, так к стенке и отвернется.
- А когда вы других поминаете?
- Как других поминаю, она только прыскает и говорит: "Еще чего выдумали?"
- Вот видите. Бог даст, с такой девушкой Збышко забудет другую. Я уж старик, и то забыл бы... Меду выпьете?
- Выпью.
- Аббат, он умница! Аббаты, слышь, часто люди совсем мирские, ну, а он, хоть и не живет с монахами, все-таки ксендз, а ксендз всегда даст
дельный совет, не то что простой человек, потому он и грамотен, и со святым духом знается. А что вы теперь же дадите за девушкой Мочидолы, это
правильно. Я тоже, коли, даст бог, выздоровею, сманю у Вилька из Бжозовой мужиков побольше. Дам каждому по клочку хорошей земли, земли-то в
Богданце хватает. На рождество пускай сходят к Вильку на поклон - и айда ко мне.
Что, разве нельзя? А там и городок в Богданце построю, хорошенькую крепостцу из дуба, и рвом ее обнесу... Пускай Збышко с Ягенкой ходят
себе сейчас вдвоем на охоту... Скоро уж, верно, и снег выпадет... Привыкнут они друг к дружке, и забудет хлопец другую. Пускай себе ходят. Что
тут долго толковать! Отдадите за него Ягенку или нет?
- Отдам. Давно уж мы задумали поженить их, чтоб Мочидолы и Богданец достались нашим внукам.
- Грады! - с радостью воскликнул Мацько. - Бог даст, внуки посыплются градом. Аббат их нам будет крестить...
- Пусть только поспевает! - весело воскликнул Зых. - А давно уж не видал я вас таким веселым.
- Сердце у меня прыгает от радости... Осколок-то вышел, ну, а что до Збышка, так вы за него не бойтесь. Садится это вчера Ягенка на коня, а
день-то ветреный... Я и спрашиваю у Збышка: "Видал"? - а на него такая истома напала. Да и то я смекнул, что на первых порах они мало друг с
дружкой разговаривали, а сейчас как пойдут вместе гулять, так все друг к дружке повертываются и все говорят, говорят!.. Выпьем!
- Выпьем!
- За здоровье Збышка и Ягенки!
XIV
Старый Мацько не ошибался, когда говорил, что Збышко и Ягенка с удовольствием встречаются и друг без дружки даже скучают. Под предлогом
посещения больного Мацька Ягенка часто приезжала в Богданец, с отцом или одна, признательный Збышко тоже то и дело наведывался в Згожелицы, так
что с течением времени он свел с Ягенкой дружбу. Полюбившись друг другу, Збышко и Ягенка охотно стали "советоваться", то есть попросту болтать
обо всем, что было им интересно. К дружбе у обоих примешивалось и восхищение: молодой и красивый Збышко, который и на войне уже успел
прославиться, и в ристалищах принимал участие, и при королевском дворе бывал, по сравнению с каким-нибудь Чтаном из Рогова или Вильком из
Бжозовой казался девушке настоящим придворным рыцарем, чуть не королевичем, а Збышка порой просто изумляла красота девушки. В мыслях он
оставался верен своей Данусе, однако не раз, в лесу ли, дома ли, взглянув вдруг на Ягенку, он невольно говорил себе: "Вот это лань!" Когда же,
обняв стан девушки, он сажал ее на коня и чувствовал под рукой упругое, точеное тело, то приходил в смятение, "истома", по словам Мацька,
нападала на него, кровь начинала играть в жилах и точно смаривал сон.
Ягенка, девушка по натуре гордая, насмешница и задира, с ним становилась сущей смиренницей, словно служанкой, которая только смотрит в
глаза господину, как бы ему услужить, как бы ему угодить.