Коня ее вели под уздцы два подростка в наряде вверху пышном, а внизу в обтяжку, какой носили
обычно пажи. Позади ехало четверо слуг, а уж за ними следовали причетники аббата с мечами и лютнями у пояса. Весь этот поезд привел Збышка в
восхищение, особенно Ягенка, которая была хороша удивительно - не девушка, а картина, и аббат, который в своем пурпурном одеянии с широченными
рукавами смотрел прямо путешествующим князем. Скромнее всех был одет сам Зых - он позаботился о пышности прочих, а себе оставил только песни да
веселье.
Аббат, Ягенка, Збышко и Зых, поравнявшись, поехали рядом. Сперва аббат велел своим песенникам петь божественные песни; потом эти песни ему,
видно, прискучили, и он завел разговор со Збышком, который с улыбкой поглядывал на его огромный меч длиной никак не меньше двуручных немецких
мечей.
- Я вижу, - важно сказал аббат, - тебе удивительно, что при мне этот меч, так знай же, что синоды дозволяют духовным особам иметь при себе
в дороге не токмо мечи, но даже баллисты и катапульты, а мы ведь сейчас с тобою в пути. Когда святой отец возбранял духовным особам носить мечи
и пурпурные одежды, он, наверно, думал о людях низшего сословия, ибо шляхтича бог сотворил для оружия, и тот, кто пожелал бы разоружить его,
восстал бы против велений предвечного.
- Я видал мазовецкого князя Генрика, который выходил на единоборство, - ответил Збышко.
- Не то зазорно, что он выходил на единоборство, - возразил аббат, поднимая вверх палец, - а то, что женился, да к тому же неудачно,
mulierem <женщину (лат.).> взял fornicariam и bibulam <распутную и пьяницу (лат.).>, которая, как говорят, с молодых лет Bacchum adorabat
<служила Бахусу (лат.).>, да к тому же была adultera <прелюбодейка (лат.).>, а от этого тоже ничего хорошего нельзя было ждать.
Тут он остановил коня и с еще большей важностью стал поучать Збышка:
- Коль задумал кто жениться, то есть избрать себе uxorem <супругу (лат.).>, должен смотреть, чтобы она была богобоязненна, благонравна и
опрятна, чтобы хозяйка была хорошая; так учат не токмо отцы церкви, но и языческий мудрец по имена Сенека. А как же ты распознаешь, что избрал
достойную, коль неведомо тебе будет родовое гнездо, из коего берешь себе подругу жизни?
Другой святой мудрец говорит: Pomus non cadit absque arbore <Яблоко от яблони недалеко падает (лат.).>. Тощ вол - тоща и шкура, мать глупа
- и дочка дура. Вот и возьми это в толк, недостойный, да не ищи себе жены далеко, а ищи поближе, не то достанется тебе злая да своенравная, и
наплачешься ты с нею, как наплакался философ, когда сварливая жена в гневе вылила ему на голову aquam sordidam <помои (лат.).>.
- In saecula saeculorum, amen! <Во веки веков, аминь (лат.).> - грянули хором причетники, которые всегда вершили аминем слова аббата, не
очень-то задумываясь над тем, впопад иль невпопад возглашают они свой аминь.
Все внимали аббату, дивясь его красноречию и познаниям в священном писании, а он говорил не столько Збышку, сколько Зыху и Ягенке, будто их
особенно хотел наставить на ум. Ягенка, видно, смекнула, куда аббат клонит, она пристально поглядывала на Збышка из-под длинных ресниц, а тот и
брови насупил, и голову опустил, словно раздумавшись о том, что довелось ему услыхать.
Через минуту поезд двинулся дальше; но все уже хранили молчание, и только когда вдали завиднелась Кшесня, аббат ощупал свой пояс, сдвинул
его наперед, чтобы легко было схватиться за рукоять меча, и сказал:
- Старый Вильк из Бжозовой, пожалуй, с целой ватагой приедет.
- Пожалуй, - подтвердил Зых, - только вот слуги болтали, будто он захворал.
- А один мой причетник сказал, будто он хочет напасть на нас после обедни перед корчмой.
- Не стал бы он этого делать без вызова, да еще после обедни.
- Да вразумит его господь бог. Я ни с кем не ищу войны и терпеливо сношу все обиды.
Тут он оглянулся на своих песенников и сказал:
- Смотрите мне, мечей не вынимать и помнить, что вы служители церкви, ну, а ежели те первыми вынут, тогда айда на них!
Меж тем Збышко, подвигаясь вперед рядом с Ягенкой, расспрашивал ее о делах, которые его больше всего занимали.
- В Кшесне мы непременно застанем Чтана и молодого Вилька, - сказал он. - Покажешь мне их издали, чтобы я знал их в лицо.
- Ладно, Збышко, - ответила Ягенка.
- Они, верно, встречают тебя и перед обедней, и после обедни. Что они тогда делают?
- Служат мне, как умеют.
- Сегодня они тебе служить не будут - понятно?
Она снова послушно ответила:
- Ладно, Збышко.
Дальнейший разговор был прерван стуком деревянных бил, которые в Кшесне заменяли еще тогда колокола. Вскоре весь поезд был уже на месте. Из
толпы народа, ожидавшего перед костелом начала обедни, тотчас вышли молодой Вильк и Чтан из Рогова; однако Збышко предупредил их: не успели они
подбежать к Ягенке, как он соскочил с коня и, обхватив стан девушки, ссадил ее с седла, взял за руку и, вызывающе глядя на хлопцев, повел ее в
костел.
В притворе Вилька и Чтана ждало новое разочарование. Оба они бросились к кропильнице и, омочив руки, протянули их девушке. Однако то же
самое сделал Збышко, Ягенка коснулась его пальцев, перекрестилась и вместе с ним вошла в костел. Тут не только молодой Вильк, но даже Чтан из
Рогова, парень недалекий, догадались, что все это сделано было с умыслом, и оба так вознегодовали, что у них волосы встали дыбом под сетками.
Однако, опасаясь кары господней, они кое-как совладали с собой и в костел в таком озлоблении войти не посмели; Вильк выбежал из притвора и как
сумасшедший помчался по погосту между деревьями куда глаза глядят. Вслед за ним ринулся и Чтан, тоже не зная, зачем он это делает.
Они остановились в углу ограды, где были свалены огромные камни, приготовленные для фундамента колокольни, которую должны были строить в
Кшесне. Чтобы хоть на чем-нибудь сорвать злость, которая так и душила их, Вильк ухватился за один камень и стал изо всех сил ворочать его; вслед
за ним ухватился за камень и Чтан, и через минуту они в ярости покатили его через весь погост к самым воротам.
Народ смотрел на них в изумлении, думая, что это они обет дали такой, что это они хотят таким образом помочь соорудить колокольню. От
усталости у хлопцев отошло от сердца, они опомнились, только побледнели от натуги и отдувались, неуверенно поглядывая друг на друга.
Первым прервал молчание Чтан из Рогова.
- Как же быть?
- А что? - спросил Вильк.
- Сейчас нападем на него?
- Как же ты нападешь на него в костеле?
- Не в костеле, а после обедни.
- Он ведь с Зыхом и с аббатом. Или ты забыл, что Зых посулился, коли случится драка, нас обоих выгнать из Згожелиц.