Небобыло скрыто непроницаемым шоколадного цвета пологом, новетергнал и
крутил эти колышущиесяпары,ипока кеб медленнополз поулицам,перед
глазами мистера Аттерсона проходилибесчисленные степени и оттенки сумерек:
то вокруг смыкалась мглауходящеговечера, то ее пронизывалогустое рыжее
сияние,словножуткий отблескстранногопожара, тотуманнамгновение
рассеивалсясовсем имежсвивающихся прядей успевалпроскользнуть чахлый
солнечный луч. Ив этомпеременчивомосвещенииунылыйрайон Сохос его
грязными мостовыми, оборванными прохожими и горящими фонарями, которые то ли
еще небылипогашены, толибыли зажженывновьпри стольнеурочноми
тягостномвторжении тьмы,этот район, какказалось мистеру Аттерсону, мог
принадлежать только городу, привидевшемуся в кошмаре.
Крометого, нотариусаодолевалисамыемрачныемысли,и,когда он
взглядывал на своего спутника, его вдруг охватывал тот страх перед законом и
представителями закона, который по временам овладевает дажесамыми честными
людьми.
Когдакеб былуже близок к цели,туман немногоразошелся, и взгляду
мистера Аттерсонапредставилась жалкаяулочка, большой кабак,французская
харчевня,самогонизкого разбора лавка,где торговалигорячим за пенси
салатами за два пенса, множество детей в лохмотьях, жмущихся по подъездам, и
множество женщинсамых разных национальностей, выходящих из дверей с ключом
в руке, чтобы пропустить стаканчикс утра.Затем бурый, точно глина, туман
вновьсомкнулсяискрыл отнего окружающееубожество.Таквот где жил
любимец Генри Джекила, человек,которому предстоялоунаследоватьчетверть
миллиона фунтов!
Дверьим отперластаруха ссеребрянымиволосами и лицом желтым, как
слоноваякость.Злобность этоголица прикрываласьмаскойлицемерия,но
манеры ее не оставляли желатьничего лучшего. Да, ответила она, мистер Хайд
проживает здесь,но его нетдома;он вернулся поздно ночью,ноушел, не
пробыв тут ичаса;нет, этоее неудивило: он всегда приходил и уходил в
самое неурочное время и часто пропадал надолго;например, вчераонявился
после почти двухмесячного отсутствия.
-Прекрасно. Втакомслучае проводитенасвего комнату, - сказал
нотариуси,когдастарухаобъявила,что никакнеможет исполнитьего
просьбу, прибавил:Вам следует узнать, кто со мной. Это инспекторНьюкомен
из Скотленд-Ярда.
Лицо старухи вспыхнуло злобной радостью.
- А! сказала она. Попался, голубчик! Что он натворил?
Мистер Аттерсон и инспектор обменялись взглядом.
-Он,по-видимому,отнюдь непользуетсявсеобщейлюбовью, заметил
инспектор. А теперь, моя милая, покажите-ка нам, что тут и где.
Вовсемдоме,гденебылоникого,кроместарухи,мистерХайд
пользовалсятолькодвумя комнатами, зато онибылиобставлены со вкусом и
всевозможной роскошью.
Встенном шкафу стояли рядывинныхбутылок, посуда
быласеребряной,столовоебельеочень изящным; настеневисела хорошая
картина подарок Генри Джекила,решилмистер Аттерсон,знатока илюбителя
живописи; ковры были пушистыми и красивыми.
Однакотеперь вкомнате царилвеличайший беспорядок,словносовсем
недавно кто-тоторопливоееобыскивал: на полубылараскиданаодежда с
вывернутыми карманами,ящикибыли выдвинуты, а в камине высилась пирамидка
серого пепла, как будто там жгли множество бумаг.
Изэтойкучкизолыинспекторизвлек обуглившийсякорешокзеленой
чековойкнижки,который не поддалсядействиюогня;за дверью онинашли
второй обломок трости, и инспектор очень обрадовался, таккак теперь уже не
оставалось никаких сомнений в личности убийцы. Акогдаони посетили банк и
узнали, что на счету последнего лежит несколько тысяч фунтов, инспектор даже
руки потер от удовольствия.
- Уж поверьте, сэр, объявил он мистеру Аттерсону, теперь он от меняне
уйдет!Он совсемголову потерялотстраха, иначеонунес быпалку,а
главное, ни за что не стал бы жечь чековую книжку. Ведь деньги для него сама
жизнь.Намдостаточнобудетдежуритьвбанке и выпуститьобъявление с
описанием его примет.
Однако описать приметы мистера Хайда оказалось не так-то просто; у него
почтине было знакомых даже хозяинслужанкивидел его всего два раза,не
удалось разыскать никаких его родных, онникогдане фотографировался, а те
немногие, кто знал его в лицо, описывали его по-разному, как обычно бывает в
подобных случаях. Онисходилисьтолько водном: увсех, ктоеговидел,
оставалосьощущение какого-то уродства,хотя никто не могсказать, какого
именно.
Эпизо с письмом
День ужеклонилсяквечеру, когда мистер Аттерсон оказался наконец у
двери доктора Джекила. Ему открыл Пул и немедленно проводил его через черный
ходидвор,некогдабывший садом,к строению вглубине, именовавшемуся
лабораторией илисекционной. Докторкупилдому наследниковзнаменитого
хирурга, но, питаясклонность не к анатомии,а к химии, изменил назначение
здания в саду.
Нотариус впервые оказался в этой части владений своего друга ипоэтому
слюбопытством оглядывалгрязноватые стеныбезокон,ноедва онвошел
внутрь, как им овладелостранное тягостное чувство, которое все росло, пока
он, посматривая по сторонам, шелчерез анатомический театр, некогдаполный
оживленных студентов, а теперь безмолвный и мрачный; кругом на столах стояли
всяческие химические приборы, наполу валялисьящики и высыпавшаяся из них
солома, и свет лишь с трудомпробивался сквозь пыльные квадраты стеклянного
потолка. Вглубине зала лестница велaк двери,обитой красным сукном,и,
переступив порог, мистер Аттерсон наконец увидел кабинет доктора.
Это была большая комната, уставленная стекляннымишкафами; кроме того,
вней имелось большоевращающеесязеркалои простой письменный стол; три
пыльныхокна, забранных железной решеткой, выходили во двор.