В камине горел
огонь, лампа на каминной полке была зажжена, так кактуман проникалдаже в
дома,авозле огня сиделдоктор Джекил, бледный и измученный. Он не встал
навстречугостю, а только протянул емуледяную рукуи поздоровалсяс ним
голосом, совсем не похожим на прежний.
-Так вот, сказал мистер Аттерсон,едва Пул удалился, вы слышали, что
произошло?
Доктор содрогнулся всем телом.
- Газетчики кричали обэтом наплощади, сказал он. Я слышал их даже в
столовой.
- Погодите, перебил его нотариус.Кэрью был моим клиентом, но и вы мой
клиент, и поэтому я должен точно знать, что я делаю. Неужели вы совсем сошли
с ума и укрываете этого негодяя?
- Аттерсон, клянусьБогом! воскликнул доктор. Клянусь Богом, я никогда
больше его не увижу.Даю вам слово чести, что в этом мире я отрекся от него
навсегда. С этим покончено. Да к тому же он и не нуждается в моей помощи; вы
незнаете еготак,какзнаю я: оннашел себенадежноеубежище,очень
надежное! И помяните мое слово больше о нем никто никогда не услышит.
Нотариуснахмурился;емуненравилось лихорадочноевозбуждение его
друга.
- Вы, по-видимому, уверены в нем, заметил он. И ради вас я надеюсь, что
вы не ошибаетесь. Ведь, еслидело дойдет до суда, на процессе может всплыть
и ваше имя.
- Да, я в нем совершенно уверен,ответил Джекил. Для этого у меня есть
веские основания, сообщить которыея не могу никому. Но мне нужен ваш совет
в одном вопросе. Я... я получилписьмо и не знаю, следует ли передавать его
полиции. Я намерен вручить его вам, Аттерсон,я полагаюсь на ваше суждение,
ведь я безгранично вам доверяю.
- Вероятно,вы опасаетесь,чтописьмоможетнавестинаего след?
спросил нотариус.
-Нет,ответил докторДжекил.Право, мне безразлично,что станет с
Хайдом; я с ним покончил навсегда. Я думал о своей репутации, на которую эта
гнусная история может бросить тень.
Аттерсон задумался:онбыл удивленэгоизмом своегодруга и в тоже
время почувствовал облегчение.
- Что же, сказал он наконец. Покажите мне это письмо.
Письмо было написано необычным прямымпочерком, в конце стояла подпись
"Эдвард Хайд"; оно очень краткосообщало, чтоблагодетель пишущего, доктор
Джекил,которомуонстольколетплатилнеблагодарностьюзатысячи
великодушных забот,можетне тревожитьсяонем: унегоестьверноеи
надежное средство спасения. Нотариус прочел письмо с некоторымоблегчением,
таккак оно бросалона эти странные отношениягораздо более благоприятный
свет,чем можнобыло ожидать,и онмысленноупрекнулсебязапрошлые
подозрения.
- А конверт? - спросил он.
- Я его сжег, ответил доктор Джекил. Прежде чем сообразил, что я делаю.
Но на нем все равно не было штемпеля. Письмо принес посильный.
- Могу я взять его с собой и принять решение утром? спросил Аттерсон.
- Я его сжег, ответил доктор Джекил. Прежде чем сообразил, что я делаю.
Но на нем все равно не было штемпеля. Письмо принес посильный.
- Могу я взять его с собой и принять решение утром? спросил Аттерсон.
- Яцеликом полагаюсь на ваше суждение,ответил доктор. Себе я больше
не верю.
- Хорошо, я подумаю,что делать, сказалнотариус. Атеперь последний
вопрос:этоХайдпотребовал, чтобы в ваше завещание был включен пунктоб
исчезновении?
Доктор, казалось, почувствовал дурноту; он крепко сжал губы и кивнул.
- Язналэто, сказалАттерсон. Оннамеревался убитьвас.Вы чудом
спаслись от гибели.
- Куда важнее другое! угрюмо возразил доктор. Яполучил хорошийурок!
Бог мой,Аттерсон,какой яполучил урок! И онна мгновениезакрыллицо
руками.
Уходя,нотариус задержался в прихожей, чтобы перемолвиться двумя-тремя
словами с Пулом.
-Кстати, сказалон.Сегоднясюдадоставили письмо.Каквыглядел
посыльный?
НоПул решительнообъявил,чтов этотденьписьма приносил только
почтальон, да и то лишь одни печатные объявления.
Этотразговорпробудилунотариусавсепрежниестрахи.Письмо,
несомненно, попало к доктору через дверь лаборатории, возможно даже, что оно
было написановкабинете,аэтопридавало ему совсеминуюокраску,и
воспользоватьсяимможно былолишьсбольшойосторожностью. Вокругна
тротуарахохрипшие мальчишки-газетчики вопили: "Специальный выпуск! Ужасное
убийство членапарламента!" Таково былонадгробноенапутствие его старому
другу иклиенту, аеслиегоопасенияокажутся верны,то доброе имя еще
одногоегодругамоглобезвозвратнопогибнутьвводовороте
возмутительнейшего скандала. При всех обстоятельствах ему предстояло принять
весьма щекотливое решение, ихотя мистер Аттерсон привык всегдаполагаться
насебя, он вдруг почувствовал, что был бы рад с кем-нибудь посоветоваться.
Конечно, прямо попросить советабыло невозможно, но, может быть,решил он,
его удастся получить косвенным образом.
Вскоренотариусужесиделусобственногокамина,напротивнего
расположилсямистерГест, его старшийклерк, а междунимивнадлежащем
расстоянииотогня стоялабутылка заветного староговина,которая очень
давнопребывалавсумраке погреба мистераАттерсона, вдали от солнечного
света.
Туман по-прежнему дремал,распластавшисьнадутонувшим городом,где
карбункуламирдели фонари и в глухой пелене по могучимартериям улиц ревом
ветра разливался шум непрекращающейся жизни Лондона. Нокомната, освещенная
отблескамипламени,былаочень уютной.Кислотывбутылкедавным-давно
распались, тона императорского пурпура умягчились со временем, словно краски
старинного витража,и жар тех знойных осенних дней, когдаввиноградниках
предгорийсобираютурожай,готовбылзаструитьсяпожилам,разгоняя
лондонские туманы.