Поверенного уже не было видно; всводчатом проходеперед воротами
замка краснели мундиры и поблескивали ружья часовых, и мне оставалось только
вернуться на свое место у крепостного вала.
Не уверен,что яимелправо там находиться.Нов крепостикомне
благоволили, иникто изофицеров да, пожалуй, и солдатытожене стали бы
гнать меняоттуда,развечтопод горячуюруку, и всякийраз,какмне
хотелосьпобыть одному, они не мешали мне укрыться здесь за пушкой, и никто
меня не тревожил. У ногмоих скала обрывалась почти отвесно, но вся поросла
цепким кустарником, на дне долины вздымаласьбашня внешнегобастиона, а за
долиною,нашироком уступе горы, тянулась Принцесс-стрит-- обычное место
прогулокздешнейаристократии. Подумать только,чтобыиз военнойтюрьмы
открывался вид на самую оживленную улицу города!
Не стану утруждатьвасподробнымизложениемвсех мыслей,вызванных
только чтоописаннымразговором,инадежд,которыеон во мне пробудил.
Гораздоважнее, что дажепоглощенный своими мыслями яневольно следилза
оживленным движениемнаПринцесс-стрит:прохожие сноваливзад ивперед,
встречали знакомых,здоровались,раскланивались, заходили в лавки, которые
на этойулице наредкость хороши для британскойпровинции. Мысли мои были
занятысовсем не тем,что происходило на улице, и яне сразу заметил, что
вот уже несколько времени слежу взглядомза рыжеволосым молодым человеком в
белом пальто; втотчасмнедо этогочеловекане было никакого дела, и
вполневероятно,что до,самой смертия онем так ничегоинеузнаю.
Казалось,емузнакомвесь город: поминутнораскланиваясь,он не успевал
надевать шляпу;смею сказать, чтоу меня на глазах он уже успел обменяться
поклонамисполдюжинойпрохожихинаконецостановилсяпередмолодым
человеком и девушкой, статныефигурыи величавая осанка которых показались
мне знакомыми.
Разумеется, на таком расстоянии я не мог быть уверен, что не ошибся, но
и одного предположения было довольно: я высунулся из амбразуры и провожал их
взглядом,пока они нескрылись из виду. Неужтоя могтаквзволноваться,
неужтосердцемое моглотак бешенозабитьсявсеголишьотслучайного
сходства, неужто меня привелабы в такой трепетженщина вовсе не знакомая!
При виде Флоры или девушки, -- издалистоль па нее похожей, ход моих мыслей
мгновенно изменился. Новости мистера Роумена весьма приятны, и,разумеется,
совершеннонеобходимоповидаться с дядей;однако дядя, вернее, двоюродный
дед,которогояникогдапрежденевидел,неможетвзволноватьмое
воображение; а ведь если я покину Эдинбургскую крепость, мне, вероятно,уже
никогда болеенепредставитсяслучай вновь повстречатьФлору. Дажеесли
предположить, что я произвел нанее хоть какое-то впечатление, как же скоро
оно поблекнет! Как скоро я превращусь в призрачное воспоминание, которым она
когда-нибудь, пожалуй, станет развлекать мужа идетей!Нет, преждечемя
покинуЭдинбург,надобнооставитьнеизгладимыйслед,надобнопокрепче
запечатлеть себя в ее памяти.
И тутдва желания, что боролись в моей груди,
слились и превратилисьв одно. Яхотел сноваувидетьФлоруи нуждался в
ком-нибудь,кто посодействовал бы моему побегу и раздобыл мне партикулярное
платье. Выход напрашивалсясам собой. Кроме крепостной стражи,для которой
было делом чести и воинского долга держать меня в плену, я во всей Шотландии
зналтолько двоих.Еслипобегвообщевозможен, толишь сихпомощью.
Открытьсяим,покаянахожусьвзамке,значило бы поставить ихперед
труднейшимвыбором. И мог ли я быть уверен втом,как они поступят?Ведь
окажись я на их месте, право, не знаю, как бы я поступил! Итак, прежде всего
надобежать.Когдаделобудетсделано,когдаяпредстанупредними
несчастнымбеглецом, я меньше оскорблю их чувства просьбойо помощи, и это
будетне столь опасно. Значит, первым делом надо было узнать, где они живут
и кактуда добраться. И совершенно уверенный, что они вскоростивновь меня
навестят,я приготовил разные приманки, с помощью которых надеялсявыудить
нужные мне сведения. Как вы увидите. Флора с братом клюнули на первую же.
Дня два спустя появился Рональд -- один. Я еще не нашел с юношей общего
языка и отложил исполнение своего плана до той поры, пока не сумею завоевать
егорасположениеи пробудить внем интерес.Онотчаянно конфузился, ибо
прежде совсем не заговаривал со мною, а лишь кланялся да смущенно краснел, и
теперь подошелко мнес видомчеловека, упрямовыполняющегосвойдолг,
подобнонеобстрелянномусолдатуподогнем.Я отложилфигурку,которую
вырезализ дерева, и поздоровался сним с крайней учтивостью, полагая, что
это доставитему удовольствие, и, так как он продолжал молчать, япустился
расписывать сражения, вкоторых участвовал, и хвастал так лихо, что заткнул
запояссамого Гогла. Рональд заметно оттаял и повеселел,подошелближе,
расхрабрилсядотого,чтозасыпалменявопросами,и,наконец,снова
покраснев, сообщил мне, что и сам ждет патента на офицерский чин.
--Что ж, -- сказал я, -- ваши британские войска очень хороши--те,
что на Пиренейском полуострове. Храбрый молодой джентльмен вправе гордиться,
если ему выпадет честь стать во главе таких солдат.
-- Знаю, -- отвечал он, -- я только об том и мечтаю. По-моему, стыдно и
глупосидетьдомаизаниматься,изволителивидеть,собственным
образованием, когда другие, ничуть не старше меня, участвуют в сражениях.
--Немогусваминесогласиться,-- сказал я,--вот ия так
чувствовал.
-- Ведь правда... правда, наши войска самые лучшие? -- спросил он.
--Видители,--отвечал я, --уних есть один недостаток: на них
нельзя положиться во время отступления.Я сам был тому свидетелем: во время
отступления с ними не было никакого сладу.
-- Да, все мы, англичане, такие, -- гордо заявил он, бог ему судья.
"Я видел,как вы, англичане, удирали совсех ног, иимел честь гнать
вас, как зайцев" -- вот какие слова просились мне на язык, но у меня хватило
ума сдержаться.