Но
вот однажды ранним утром мы наконец завидели на проселке, примерно в полулье
от гуртовой дороги, стадо,схожее с нашим, но многочисленнее. Обоимимоими
спутниками овладело живейшее волнение. Они взбирались на бугры, вглядывались
в приближающееся стадо, приставив ко лбу руку козырьком, о чем-то совещались
свидом столь тревожным,чтоябыл поражен.К тому времени я ужеуспел
узнать,чтоприсущая имсдержанность не позволяет открыто проявлятьсвою
враждебность, и я осмелллся спросить, что случилось.
-- Дурные люди, -- выразительно отвечал Сим.
Весь день без роздыхасобак держали начеку и стадо гнали с непривычной
и, по-видимому, нежелательной для него скоростью. Весь день СимиКэндлиш,
расходуятабакаисловкудаболееобыкновенного,обсуждали,чтонам
предстоит. Оникак будто призналидвоих из наших новых попутчиков:одного
звалиФэй, другого-- Джиллис.Быть может, междуними и моими товарищами
существоваладавняя, всеещенеразрешенная распря-- этогоя так и не
узнал,ноСимиКэндлишждалиотнихлюбого,самогобессовестного
мошенничества и бесчинства. Кэндлиш не уставалпоздравлять себяс тем, что
догадалсяоставитьчасыдома,усвоейхозяюшки,аСимбеспрестанно
размахивал посохом и клял свою злодейку судьбу, ибо он точно знал-- посоху
этому не уцелеть.
-- Да,стукну-то я того окаянного поганца замилую душу, этосколько
угодно, -- сказал он. -- Только вот беда: боюсь, дубинка сломается.
-- Что ж, друзья, -- вставил я слово, -- в случае надобности, думаю, мы
преотлично с ними разделаемся.
Ия покрутил над головойсвоей палкой,даром Рональда,лишьтеперь
оценив, как она мне пригодится.
--Э, милыйчеловек, так выне струсите? --спросил Сим,и наего
бесстрастном лице промелькнуло одобрение.
В тот же вечер, усталые от долгогодневного перехода, мы расположились
на зеленом холмике, на склоне которого бил прозрачный ключ, такой крохотный,
чтотолько сполоснуть руки. Мы поужинали илегли, но еще не успели уснуть,
как зарычалаодна из наших овчарок, и мынасторожились. Приподнялись было,
но мигом одумались и снова легли, однако палки свои держали теперь наготове.
Только чужестранец, беглец,бывалый ипри этом молодой летами солдат может
так бездумно ввязаться в подобную переделку. Я понятия не имел ни о причинах
ссоры,ниовозможныхпоследствияхстычки,но,каквутробоя,не
задумываясь занимал свое место в строю, так и сейчас готов был взять сторону
моих спутников.Внезапно из зарослей вереска появились три незнакомца;они
набросились на нас так стремительно, что мы едва успели вскочитьна ноги, и
тот жечас каждый из нассхватилсяс противником, которого всгущающихся
сумеркахпочти не различал. Как развивалисьдва других поединка, я описать
немогу.Негодяй,доставшийсянамою долю,был наредкостьпроворен,
мастерски владел своим оружием и сразу жепоставил меняв самое невыгодное
положение: онвсевремя заставлял меня отступать,и, наконец, вынужденный
обороняться,я,вместотогочтобы размахнуться и ударить, обратил против
негоостриесвоейпалки.
Онавонзилась моемупротивникувгорло,он
повалился наземь, точно кегля, и больше не шевельнулся.
Казалось, этопослужило сигналом прервать стычку. Остальные противники
тут же отпрянули друг от друга; наши враги без всякой помехи с нашей стороны
поднялии понесли прочь своего поверженного товарища; и я понял, что такого
рода сражения не вовсе лишены рыцарских правил и, пожалуй, больше напоминают
турнир, нежели обыкновенную драку. Во всяком случае, одно бесспорно: по моей
вине дело приняло слишком серьезный оборот. Наши собратья-неприятели понесли
прочь своего раненого товарища с откровенным ужасом, и, едва они скрылись за
гребнем холма,Сими Кэндлишподняли усталое стадои двинулисьв ночной
переход.
-- Сдается мне, дела Фэя плохи, -- обронил один.
-- Да, -- отозвался другой, -- он его, почитай, насквозь пропорол.
-- Так и есть, -- подтвердил первый.
И они снова устало замолчали.
Но вот Сим оборотился ко мне.
-- Больно ловко вы орудуете палкой, -- сказал он.
-- Боюсь, что слишком ловко, -- отвечал я. --Боюсь, мистеру Фэю (так,
кажется, его зовут?) уже не оправиться.
-- Похоже на то, -- подтвердил Сим.
-- И что ж теперь будет? -- спросил я.
-- Да воткакое дело, -- сказал Сим, взяв солиднуюпонюшку табаку, --
негоже мнеподавать тутсовет, непо совестиэто.Потому как я и сам не
знаю, что тутделать, мистер. Бывало, и у насголовы проламывали... Ине,
раз!..Могли и ногу сломать, а то иобе. Итак ужунас, у гуртовщиков,
повелось, чтоб все оставалось промеж своих, шито-крыто. А вот чтобнасмерть
кого уложить --этого сроду не бывало, и на что теперь Джиллис решится, ума
не приложу. Самому-то ему тоже ведь тугопридется, еслион воротится домой
один,безФэя.Ведьнародвседошлый,какстанутрасспрашиватьда
выпытывать, особливо когда это совсем некстати.
-- Что верно, то верно, -- подтвердил Кэндлиш.
Я рассудил,что ничего хорошегомнеждатьне приходится,и, сделав
хорошую мину при плохой игре, сказал:
-- С какой стороны ни посмотреть, нам лучше всего разделиться сразу же,
какперейдем границу.Если васстанутдониматьрасспросами,вы скажете
чистуюправду: что вовсем виноват вашбывший попутчик. А ежелизамной
нарядят погоню, я уж постараюсь никому на глаза, не попадаться.
--Мистер Сент-Ив, --началСим чуть ли не восторженно, -- больше ни
слова, сэр! Я на своем веку каких только господ не встречал, и таких видал и
эдаких, но уж удальца вроде вас не часто повстречаешь,нев обиду господам
будь сказано.
Всю эту ночьмы, разумеется,шагали,не давая себе роздыху. Поблекли
звезды, посветлело небо навостоке, а мы --и собаки илюди, --с трудом
передвигаяноги, все шли за выбившимся из сил стадом. Вновьивновь Сим и
Кэндлиш сокрушались,чтомыидем безостановок. "Сами скотину губим", --
говорили они, но мысль о судье ио плахе гнала их вперед и вперед.