Поблекли
звезды, посветлело небо навостоке, а мы --и собаки илюди, --с трудом
передвигаяноги, все шли за выбившимся из сил стадом. Вновьивновь Сим и
Кэндлиш сокрушались,чтомыидем безостановок. "Сами скотину губим", --
говорили они, но мысль о судье ио плахе гнала их вперед и вперед. Меняже
нечегобылоособенножалеть. Всюночьивесьостатокпути,чтонам
предстоялоеще пройти вместе, яупивался новой радостью:тем, чтоСим, у
которогонаконец-торазвязалсяязык,призналмоюдоблесть.Кэндлиш
попрежнему упрямо молчал -- такова уж была его натура, -- но Сим, наконец-то
оцениви одобривменя,далсебеволю иоказался человекомна редкость
словоохотливым и к тому же изряднымрассказчиком. Сим и Кэндлиш были старые
верныедрузья ипроводили дни свои средьбесконечных вересковых пустошей,
связанныемолчаливымбратством,подобнымтому,какое,какяслышал,
объединяет охотниковЗапада. Казалосьбы, нелепоговорить о любви,когда
речьидетотаких угрюмых уродах,но уждоверяли-то онидруг другу без
оглядки и безмерно друг другом восхищались. Кэндлиш восклицал, что"другого
такоготоварища, как Сим,днемсогнемнесыщешь",аСим тоидело
вполголоса заверял меня, что "другой такой старой верной образины не сыщется
вовсейШотландии". Оба пса,как оказалось, тожесоставляли неотъемлемую
часть этого содружества, и я убедился, что хозяева не оставляют без внимания
ни их подвиги, ни самые малые особенности их нрава. И Сим и Кэндлиш особенно
многои охотно рассказывалиименно о собаках,притом не только о тех, что
были с ними теперь, но отдавали должное и псам, которые были у них прежде.
-- Этоещечто!--обыкновенноначиналСим. -- Вот в Мейнаребыл
пастух, звали его Туиди... Помнишь Туиди, Кэндлиш?
-- Знатный пастух! -- откликался Кэндлиш.
-- Да, и был у этого Туиди пес...
Историю тогопса ядавно позабыл,помню только, что былаэтоскука
смертная ипритом, как я подозреваю, сплошная выдумка; вообще же странствия
сгуртовщикамисделалименя доверчивее,а пожалуй, и снисходительнееко
всему, что касается собак. До чего жекрасивые, неутомимые создания! Глядя,
как в конце долгого дневного перехода они прыгают, скачут,лают, перебегают
сместа на место, лихокрасуясь передзрителем иявно наслаждаясьсвоим
изяществом и картинностью,держат на отлете пушистые хвосты, я оборачивался
кСимуиКэндлишу, смотрел,какнеуклюже онибредутпозади,сутулые,
закутанныев пледы, на носу капля от вечныхпонюшек, --и думал, что куда
приятнейбылобыоказатьсявродстве сэтимисобаками,нежелисих
хозяевами!Приязнь мояневстречалавзаимности: вглазахсобакябыл
существом слишком легковесным; лишьизредка они,бывало, подбегут, чтобы я
накороткеих приласкал, или второпях лизнутменя мокрым языком --и снова
спешатусерднослужитьсвоим обтрепаннымбожествам,своимхозяевам,а
хозяева чаще всего без зазрения совести клянут их за глупость.
Словом,последниечасынашегопутешествия,бесспорно,былисамые
приятныедляменя да, я думаю, и для всехнас;и к тому времени, как нам
пришла пораразойтись,междунамиужевозниклоизвестноедружелюбие и
взаимное уважение, отчего расстаться было несколькотруднее.Расстались мы
часавчетыре пополуднинаголомсклоне холма; оттудавидна была лента
Большогосеверноготракта,которогосэтойминутымненадлежало
придерживаться. Я спросил, сколько должен своим спутникам.
-- Ничего, -- ответил Сим.
-- Это ещечтоза вздор!-- воскликнул я. -- Вы менявели, кормили,
давали мне виски сколько моей душе угодно, а теперь не желаете брать денег!
-- На то мы и подрядились, -- отвечал Сим.
--Подрядились?--переспросиля. -- Чтовыхотите этимсказать,
приятель?
--Мистер Сент-Ив, -- сказал Сим,-- это дело касается тольконасс
Кэндлишем да старой вдовы Гилкрист. И нечего вам спорить, понятно? Вы тут ни
при чем.
-- Милейший, -- возразил я, -- я не могу позволить,чтобы меня ставили
в такое нелепоеположение.МиссисГилкристмнене родня, ия нежелаю
оказаться у ней в долгу.
-- Уж не знаю, что вы тут можете поделать, -- заметил гуртовщик.
-- Да просто возьму и расплачусь с вами, -- отвечал я.
--Длявсякой сделки нужны двестороны, мистер Сент-Ив,-- возразил
Сим.
-- Вы хотите сказать, что не возьмете денег? -- спросил я.
-- Вроде этого, -- отвечал он. -- Потому как будет куда лучше, ежели вы
прибережете свои денежки длятех, кому должны. Вы, мистерСент-Ив, человек
молодой, в голове ветер, но, ежели станете поосторожней да поосмотрительней,
я так думаю, извас еще выйдет толк.Вот только запомните крепко-накрепко:
ежели кто в долгу, тому негоже деньги тратить попусту.
Ну что я мог на это возразить?Я проглотил его упрек, пожелал им обоим
доброго пути и отправился один своей дорогой -- к югу.
-- Мистер Сент-Ив, -- сказалмнена прощание Сим,--я не больно-то
верю в англичан, но по совести скажу: сдается мне, есть в вас добрый корень.
ГЛАВА XI. БОЛЬШОЙ СЕВЕРНЫЙ ТРАКТ
Спускаясьсхолма,язадумалсяобэтихпоследнихсловахмоего
гуртовщика, онизапали мне в душу. Я ни разуне обмолвился своим спутникам
ниотом,откудаяродом,"ио моемсостоянии,ибосреди их правил
вежливости существовалоодно, едва ли не лучшее -- не задавать вопросов, и,
однако, они без всяких колебаний призналименя за англичанина. Именноэтим
они, конечно, объяснили и некоторуюнеобычностьмоего произношения. Имне
пришловголову, что есливШотландии я мог сойтизаангличанина, то в
Англии, напротив, вероятно, сойду зашотландца.Если понадобится,я смогу
без особого труда изобразить шотландский выговор;за времяпутис Симом и
Кэндлишем я накопил солидныйзапас диковинных словечек и, уж конечно, сумею
так рассказать историюТуидиева пса, чтолюбой попадется на эту удочку.