-- Ах,сэр,ноэто жепростополитика! -- воскликнул он. --Вы не
понимаетеНаполеона.Я проследил весь его путь. Ямогу объяснитьвсю его
политику от первого до последнего шага. Взять, к примеру, хотя бы Пиренеи --
вы так занимательно о них рассказывали, -- ежели вы зайдете со мной к другу,
у которого есть карта Испании, то, смеюнадеяться, за полчаса я проясню вам
весь ход тамошней войны.
Этобылоневыносимо.Японял,чтоиз двухкрайностей предпочитаю
британских тори;условясьвстретитьсязавтра,ясослалсянавнезапную
головнуюболь, воротился в гостиницу,уложил свойзаплечный мешок и часов
околодевяти вечерасбежалотэтогоненавистногомнесоседства.Было
холодно, звездно, ясно, дорога сухая, чуть прихвачена морозцем. Нопри всем
том уменянебылонималейшегожеланияшагатьпонейдолго,ив
одиннадцатомчасу,углядевпоправуюрукуосвещенныеокнакакого-то
трактира, я решил остановиться там на ночлег.
Это шло наперекор моему правилу -- останавливаться лишь в самых дорогих
гостиницах, --инеудачи, котораяменяздесьпостигла, оказалось вполне
довольно,чтобывпредьясталразборчивее"Взалесобраласьбольшая
компания,клубилсятабачный дым, в каминевеселотрещалогонь. У самого
камина стоял незанятыйстул,и место это показалось мне завидным -- оттого
ли, что здесь было тепло, оттого ли, что яобрадовался обществу, -- и я уже
готовбыл усесться, но тут ближайший ко мне незнакомец рукоюпреградил мне
путь.
-- Прощенья просим, -- сказал он, -- но это место британского солдата.
Слова его поддержали и пояснили сразунесколько голосов. Речьшлаоб
одном изгероев армии Веллингтона, раненномвбитве у Роландова холма. Он
был правой рукой Колборна. Коротко говоря, оказалось, что этот славный вояка
служил чуть ли не во всех корпусах и под командой чуть ли не всех генералов,
сколькоих былонаПиренейскомполуострове. Я,разумеется,принес свои
извинения.Яведь о том не знал.Провалиться мне наэтом месте, конечно,
солдат имеет правонавсе, чтотолько естьлучшегов Англии. И, выразив
таким образом свои чувства, принятые громкими рукоплесканиями, я примостился
на краешке лавки ив надежде на развлечениестал ждатьсамогогероя.Он
оказался,разумеется, рядовым. Я говорю "разумеется", ибо ни один офицер не
мог бы завоевать стольвсеобщеепризнание. Егоранило передсражениему
Сан-Себастьяна, и он все еще носил рукуна перевязи. Ночто былодля него
многохуже-- каждыйиз присутствующих уже успел поднести емустаканчик.
Когда,встреченныйвосторженнымикликамисвоихпоклонников,--он,
спотыкаясь,ввалилсявзал,егочестнаяфизиономияпылала,словнов
лихорадке, а глаза совсем остекленели и даже малость косили.
Спустядвеминутыяужесновашагалпо темномубольшаку.
Спустядвеминутыяужесновашагалпо темномубольшаку.Чтобы
объяснитьстольвнезапноебегство,мнепридетсяобременитьчитателя
воспоминаниями о моей службе в армии.
Однажды ночью в Кастилии я лежал в пикете. Враг былсовсемрядом;мы
получили обычные в таких случаях приказания: не курить, не зажигать огня, не
разговаривать. Обе армии затаились, как мыши. И тут я увидел, что английский
часовойнапротивменя подаетмне сигнал,поднимаянад головой мушкет. Я
отвечал таким же сигналом, и мы оба поползли к высохшему руслу реки, которое
разделялонеприятельские армии. Парень хотел вина; унасего был изрядный
запас, а у неприятеля никапли. Англичаниндал мнеденег,ая, как было
заведено, оставил ему в залог свой мушкет и поползк маркитанту. Вернулся я
смехомвина,апарнямоегоиследпростыл.Чертдернулкакого-то
беспокойногоанглийского офицера отвести аванпостыподальше.Положениеу
менябылоаховое: жди теперь насмешек, а там икары. Наши офицеры,как я
понимаю, смотрелисквозьпальцы наподобный обменлюбезностями,но,уж
конечно, онинепосмотрят сквозь пальцы настоль тяжкийпроступок,или,
вернее сказать, на такое обидное невезение.И вот, вообразите, как я ползал
впотьмахпокастильскимполям, нагруженныйненужныммне мехом вина,не
представляя, где же искать мой мушкет и знаялишь, что он в руках какого-то
солдата из армии лорда Веллингтона. Однакото ли мой англичанин оказался на
редкость честныммалым,то ли ужоченьему хотелось выпить, но, такили
иначе, он в конце концов ухитрился дать мне знать, где его теперь найти. Так
вот,раненый герой из дургамского трактира иоказался тем самым английским
часовым, и будь он не так пьян или не поспеши я оттуда убраться, на том бы и
закончилось раньше времени путешествие мсье де Сент-Ива.
Должно быть, случай этот меня отрезвил; более того, он разбудилво мне
духнепокорства,и,презревхолод,тьму,страхпередразбойникамии
грабителями,ярешил не останавливатьсядо самогоутра.Этосчастливое
решение позволило мне увидеть одиниз тех словно бы незначительных обычаев,
которыесразужераскрываютнечтоважноев духестраныивыносят ей
приговор. Около полуночия заметилдалеко впереди свет множествафакелов;
нескольковремениспустяяуже слышал скрипколес имедленнуюпоступь
множестваног, авскоростиисамприсоединился к заднимрядамубогой,
молчаливой и мрачной процессии, какуюможно увидеть разве что в дурном сне.
Не менее сотни людей с горящими факелами молчаливо брели по дороге;посреди
толпы двигалась повозка, а вней, на покатом помосте, мертвое тело -- герой
сегомрачноготоржества,тот,начье погребение мы направлялись в столь
необычныйчас.Тобылсвидусамыйобыкновенныйпростолюдин,лет
шестидесяти,худо одетый,горлоу негобылоперерезанои воротрубахи
распахнут, словно для того, чтобы рана была видней.