Имея разрешениена пять суток,они ночевали у нее четыре раза -- одну
ночь где-то отсутствовали.
Уходилииз домарано,часоввшесть,возвращалисьс наступлением
сумерек, усталые, запыленные. Как она поняла, ездили по деревням на попутных
машинах. Чистили сапоги, умывались и, поужинав, сразу ложились спать.
Вразговорыснейневступали, обращалисьтолько покакой-нибудь
надобности,и тов основномстарший. Так, В первый вечер он интересовался
ценами на овец и свиней,на продукты, керосин и немецкое обмундирование, из
котороготеперь многие, особенно крестьяне, предварительно перекрасив, шили
себе одежду. Как ейстало ясно, за несколькодней до этого они побывали на
базаре в Барановичах и сравнивали тамошние цены и здешние.
Быливежливыиприветливы,угощалиеесахаром,варенымияйцами,
привезеннымиякобыиздеревни;впервыйвечердалиейполбуханки
солдатского, как она выразилась, "казенного", хлеба, а вчера -- целый стакан
соли.
Все три года оккупации эти районы немцы солью не снабжали, она ценилась
буквально на вес золота, да и сейчас продавалась на базаре чайными ложечками
и стоила очень дорого.
Соль, щедро подареннаяейНиколаевым, -- япопросил показать -- была
немецкая, мелкого помола,с крохотнымичерными вкраплениями-- крупинками
перца, так он сам ей объяснил.
Замесяцпосле освобождения города у нее на квартиреостанавливалось
болеедесятиофицеров,ипочти всетоже делилисьснеюкакими-нибудь
продуктами, но добротапоследних постояльцев (полагаю, только теперь, после
моих вопросов) ее почему-тонастораживала. Хотя ничего подозрительного в их
поведении вроде бы и не было.
Вчера они вернулисьраньше обычного, передгрозой. Еще доих прихода
появился этот железнодорожник, спросил их, не называя фамилий, сел в кухне и
ждал.
Он поляк, но она его не знает, полагает, что приезжий, откуда-нибудь со
стороныЛитвы: он говорил по-польски с мягким вильнюсским акцентом. Как она
полагает,оннерядовойжелезнодорожник,акакой-нибудьпоездной
"обер-кондуктор" или другойнебольшойначальник. Показался ей молчаливым и
замкнутым.
Он пробылсофицерамисвышетрехчасов, вместеужинали ираспили
бутылку бимбера, привезенную, очевидно, этим поляком. Очем они говорили --
не знает, не прислушивалась.
Я поинтересовался, с кем еще ониобщались, кроме железнодорожника. Она
сказала, что днятритомуназад вечером встретила ихустанции сдвумя
какими-тоофицерами,навнешностькоторыхнеобратилавнимания,да в
полутьмеинеразгляделабы,толькозаметила,чтоони"млоди".Это
определениеничего неговорило:женщине еевозрастаипятидесятилетние
мужчины могли показаться молодыми.
Выяснилось, что Николаеви Сенцоводнаждыуже уходили из домачерез
соседний участок; они знали, что так ближе к центру города и дорога получше.
Вообще-тотамвдолькраяучастка был раньше свободныйпроход, но неделю
назад соседка, поссорясь с Гролинской, закрыла калитку изабила ее досками.
Если бы они не наступили в темноте на грядку, то никакого скандала и не было
бы. Кстати, их уход не был для нее неожиданным --они заранее предупредили,
чтовечером перейдутнадругуюквартиру, где есть сарайи куда прибудет
машина.
Разумеется,я спросил и о вещах:с чем этиофицеры появились в доме,
чтоикогдаприносилось и уносилось. Впервые они пришли под вечер с двумя
плотно набитыми вещмешками; один исчез сразу, наутро, а второй дня два стоял
в их комнате под кроватью (она видела, когдаубиралась), что в нихбыло --
не представляет.
Затемясправился,в какоевремяНиколаевиСенцоввернулисьв
воскресенье, 13 августа.
-- В воскресенье...
Онаподумалаисказала--последевяти, когда ужестемнело.Она
припомнила,что в тот вечер младший --"лейтнант" -- ещемылна кухне...
огурцы...
-- А вас этими огурцами они не угощали?
-- Не.
--Агорькихогурцовунихвтотвечернеоказалось?Онине
выбрасывали, не помните?
-- Не знаю... Не видела.
Всеподозрительнолепилосьоднокодному. Конечно, всякоебывает,
возможны самые невероятныесовпадения и стеченияобстоятельств. Однаконе
многовато ли?
7 августа передатчик выходил вэфириз лесаюго-восточнее Столбцов в
какой-нибудьсотне километров от Барановичей. На той женеделе Николаеви
Сенцов, по словам Гролинской, побывали в Барановичах на базаре.
Вещмешок (не исключено, что в нем находилась рация) унесли из дома рано
утром 13 августа -- в день зафиксированного радиосеанса, часов за двенадцать
до него. По возвращении на квартируСенцовмыл для ужина огурцы...Огурцы
были найдены и на месте выхода передатчика -- в тот вечер! -- в эфир.
Позавчера Блинов видел Николаева и Сенцова наопушке Шиловичского леса
с вещмешком-- спустяполторачасаони вышли кшоссе без вещмешка.Это
подкрепляло предположение, что в нем находилась рация, скрываемая где-нибудь
в лесу.
Объясняя Гролинской свое знание города, Николаев и Сенцов говорили, что
в июле уже были здесь, останавливались где-то на другой квартире, куда вчера
перед полуночью якобы и ушли. Однако среди военнослужащих, побывавших в Лиде
напостое с момента освобождения и досегодня (по моей просьбе комендант
городапроверилночьювсе учетыкакусебя,такивобоихрайонах
расквартирования),офицерыНиколаевАлексейИвановичиСенцовВасилий
Петрович регистрировались изначились лишь один раз-- 12 августа, вдень
появления у Гролинской.
Прощепростогобылосвязатьвоединосведения о движении эшелонов в
перехваченной радиограммеи этого "гостя" --железнодорожника,его мягкий
вильнюсскийакцент и выращиваемыетолькоподВильнюсомогурцы"траку",
обнаруженные на месте выхода рации в эфир.