ТеатрМисимы -- этонеповторимое, магическоесочетание традиционной,
классическойформы свсегданеожиданным, нередко шокирующимсодержанием.
Виртуозноевладениевсеми жанрами старинной японской драмыдавалоМисиме
возможность вдохнуть новую жизнь в но, кабуки,дзерури (средневековый театр
марионеток). Онизобретательно и остроумновплеталклассические сюжетыи
приемы в современность, иной раз даже не японскую,а американскую, какэто
было припостановке "Современных пьес но" на Бродвее. Прекрасно знал Мисима
иевропейскуюклассику.Его"европейская"драматургияначиналасьсо
стилизаций под Еврипида, а кончилась подражанием Расину.
Впьесах Мисимы всегда силен элемент эпатажа, провокации --и в самом
их замысле, и в подборе персонажей, а особенно в обилии парадоксов, дерзких,
кощунственных высказываний, которыеи составляют главную прелесть (в старом
значении этого слова: "прелесть" -- "соблазн") театра Юкио Мисимы.
Пожалуй,самый большой скандал произвела постановкапьесы"Мойдруг
Гитлер"(1968) -- ужеоднимсвоимназванием. Сколько раз цитировалиего
социалистические литведы: вот,мол, смотрите, кто у Мисимы в друзьях ходит.
Вдействительностиже "своимдругом" Гитлера называетвовсе неавтор, а
главныйперсонажпьесы--восторженный,грубоватыйинедалекийвождь
штурмовиков Эрнст Рем.
Действие происходит виюньские дни 1934года, во время "Ночидлинных
ножей",когдаГитлероднимбезжалостнымударомрасправилсясобеими
экстремистскими фракциями своей партии -- и левой, и правой.
В день премьеры зрители получили листки соследующим текстом: "Опасный
идеолог Мисима посвящает эту зловреднуюодуопасномузлодеюГитлеру". На
самомделеМисимунеоченьинтересовалаидеологиянемецкого
национал-социализма,каки фигура Адольфа Гитлера.Несмотря на всегдашнюю
точность ввоспроизведенииисторической канвы событий, автора меньше всего
заботитисторическаяправда.Пьеса вызывающе имморалистична-- не только
выборомгероев, но и своимнастроением: Мисима любуетсятем,как сильная
личность,художникГитлер,растаптываетвсебечеловеческиечувства,
поднимаясь на некую"высшуюступень", достигаяновыхвысот зла. Идеине
имеют здесь никакогозначения,Мисимавсегда был слаб по части идеологии;
существенно другое --звучание фразы, яркая образность,весьэстетический
ряд. В этом гимне коварству и предательству ощутимо продолжение одной из тем
"ЗолотогоХрама"--красотаморальногопадения,описаннаявсцене
предательства Уико.
Пьесуотличаетстрогогеометрическаявыверенностьипродуманность
сюжета,сценическойкомпозиции.Таковы все"европейские"пьесыМисимы,
выдержанные в расиновской традиции с ее единством места действия, декорации,
настроения,ограниченнымчисломдействующихлиц,минимумомдвиженияи
пространными"тирадами".
Таковы все"европейские"пьесыМисимы,
выдержанные в расиновской традиции с ее единством места действия, декорации,
настроения,ограниченнымчисломдействующихлиц,минимумомдвиженияи
пространными"тирадами".Классическийканонвыполняетособуюфункцию:
контрастируетсо"злонамеренностью" авторского замысла, оттеняетиронию и
эпатаж.
VII
...Правда ли, что маркиз де Сад мог бы у вас поучиться?
Ф.М. Достоевский. Бесы
Из всего драматургического наследия Мисимы наибольшая известность -- во
всяком случае, за пределами Японии -- выпала на долю пьесы "Маркиза де Сад".
Обращение к восемнадцатому столетию и имени де Сада было неслучайным. Фигура
распутногомаркизапредставляладляМисимы предмет особенного, отнюдь не
академическогоинтереса.Вновьивновьвозникаетнастраницахего
произведений,дневниковобраздеСада.Водном изэссе он пишет,что
семнадцатыйвекбылэпохойинтеллектуализма,восемнадцатый--эпохой
эротизмаидеСада,девятнадцатый--эпохойнаучных доказательств,а
двадцатый вновь обратился к эротике, тоесть к де Саду. Взгляд, несомненно,
пристрастный(впрочем,Мисиманикогдаинестремилсякобъективности
суждений), однакоименно нашестолетие действительно отмеченонеобычайным
подъемом интереса к творчествуи личности маркиза, почти начисто забытого в
предыдущемвеке.Образlibertin'aипорнографа,излюбленногоавтора
подпольных типографий времен Директории, переосмысливается заново -- слишком
много нитей, как оказалось,тянется отнего ксовременности. В отвержении
всех и всяческих авторитетов, догм и моральных устоев, которым бравировал де
Сад,видят провозвестиевсего позднейшего нигилизма; "проклятые поэты"от
БодлерадоЖене считали маркиза родоначальникоммодернизма;скрупулезный
анализсобственногоизвращенногосознанияфактическиделаетего
предвестником Фрейда. Родственнымнашему столетию, богатому революциями как
социальными, такидуховными, было вечноебунтарствомаркиза,этого, по
словамКамю, первого теоретика абсолютногобунта;Аполлинер же назвал его
"самым свободным духом из всех, когда-либо живших".
Страшная эта свобода,прельстительная в своей безграничности, зиждется
наформуле, позднеевыведенной Иваном Карамазовым: если Боганет, товсе
позволено. И де Сад при жизни считался опасным преступником не столько из-за
своих сексуальных похождений (ему былодалекодо иныхсластолюбцевэпохи
всеобщего распутства), сколько из-за богоборческой окраски этих эскапад. Раз
за разом онкак бы бросалвызов Господу: вот, смотри -- и вмешивайся, если
Тыесть. В пьесе "Маркиза деСад" графиня де Сан-Фон,единомышленницаде
Сада, говорит: "Начинаешь оскорблять невидимого нашего Господа -- плюешь Ему
вфизиономию,бросаешьвызов,--одним словом, стараешься разозлить.