Наконец показалось поле зреющей кукурузы с метелками, отливающими серебристо‑золотым блеском при свете звезд. Стебли поднимались в вышину на двенадцать футов – в графстве Морган таких не увидишь, и огромные початки были тугими и сладкими.
Мэгги сорвала один и принялась его жевать, опустившись на колени, и Галлен последовал ее примеру.
Мэгги принялась за второй початок, роняя изо рта сладкие зерна, как вдруг Орик взревел:
– Паук! Бежим! – И пустился наутек.
Мэгги подняла голову. Прямо над ней, задевая брюхом кукурузные метелки, стояло громадное существо на шести тонких ногах. Само туловище было у него едва ли шире ярда, и Мэгги различила горящие зеленые глаза. Одна нога с невиданной скоростью свистнула в воздухе и выбила початок из руки Мэгги, другая взвилась, метя в саму Мэгги.
Галлен с криком бросился вперед, ухватил паука за одну из ног, вывернул ее и оторвал от туловища.
Паук завопил и попытался отойти, но Галлен опять поймал его за переднюю ногу, оторвав и ее тоже.
Отлетевшая нога задела Мэгги, ударив ее железным кольцом. Мэгги взвизгнула и попятилась. Тут она увидела, что Орик вернулся и стоит рядом с ней на задних лапах, рыча и размахивая когтями в воздухе.
Туловище паука, утратив равновесие, опасно накренилось вперед. В тот же миг Галлен, схватив оторванную ногу, огрел ею паука промеж глаз, и чудище рухнуло на землю с громким скрежетом.
Галлен бросился к нему и стал молотить его своей дубиной. К Галлену подоспел Орик, прижав паука к земле. Зеленые глаза чудища горели по‑прежнему, и Галлену пришлось хряснуть по ним несколько раз, прежде чем раздался треск и глаза погасли. Только тогда Галлен перестал избивать паука.
Не успел Галлен отдышаться, стоя над поверженным телом своего врага, вдали послышался какой‑то вой – словно звук рога, который то замирал, то усиливался.
Мэгги повернулась кругом, высматривая новых пауков. Возможно, и город, и поля принадлежали этому громадному пауку или его семье. Ведь здесь волшебная страна сидхов. Кто знает, какие еще чудеса ждут впереди?
Вой не умолкал. Орик с ворчанием обнюхал паука, насторожил уши и сказал:
– Что‑то приближается к нам.
В кукурузе зашелестело. Галлен схватил Мэгги за руку и бросился бежать. Перебравшись через дорогу, они укрылись в кустах и увидели еще десять гигантских пауков, появившихся на краю поля.
Пауки обнаружили своего мертвого товарища, и один из них оттащил труп прочь, а другие устремились в глубину поля, разыскивая виновных.
Галлен нахмурился. Теперь это поле все равно что в сотне миль от них – больше с него ничем не поживишься.
– Пошли, – шепнул он, дернув Мэгги за руку. – Надо убираться отсюда.
Орик крался впереди, используя свое умение видеть в темноте и острое чутье, пока они не оставили за собой паучьи поля. Небо посветлело, приобретя цвет тусклого серебра – должно быть, близился рассвет.
Прямо перед ними через реку был перекинут мост, и путникам предстояло решить – войти ли им в город, или продолжать прятаться в лесах.
Орик оглянулся на Галлена и Мэгги. Солнце быстро поднималось, и городская стена впереди переливалась зелеными и пурпурными оттенками, словно поле цветущей люцерны. Стена была закругленной, кое‑где рядом с ней росли высокие деревья. Дорога в город была скрыта за густым лесом.
– Подберусь‑ка я к дороге, – сказал Галлен, – погляжу, что там и как.
Мэгги кивнула, но как только. Галлен отошел, она почувствовала, что должна идти за ним, и подчинилась этому чувству. Орик позади пробурчал: «Меня‑то подождите, окаянные!» и устремился следом.
Как только Мэгги вышла на дорогу, кто‑то словно взмахнул волшебной палочкой. Над горами разом взошли два ярких сиреневых солнца, окутав город сетью пересекающихся теней. Как только лучи коснулись дороги, она вспыхнула густо‑красным огнем, словно была вымощена рубинами.
Как только лучи коснулись дороги, она вспыхнула густо‑красным огнем, словно была вымощена рубинами. Деревья по ее сторонам шелестели под легким бризом, качая длинными, как у пальм, листьями. Ветер донес звуки далекой музыки.
Впереди тенистая крытая аллея вела в город. У входа в нее мелькали люди, мужчины и женщины, усаживаясь за столы. Из‑под свода доносился запах жареного мяса и свежего хлеба.
– Харчевня, – объявила Мэгги. – Это заведение я всюду узнаю.
Однако все трое стояли, не осмеливаясь двинуться вперед. Не все посетители этой харчевни были людьми. У входа стоял, прислонясь к стене, желтый молодец с невероятно длинными руками и ногами, безволосый и голый, если не считать набедренной повязки винного цвета. Другие, мелькавшие в полутьме, походили на детей с желтоватой кожей, с огромными глазами и ушами.
Но было там и множество обыкновенных людей – кто в длинных одеждах, блистающих зелеными и синими красками или темных, как ночь, кто в золотых штанах и камзолах и серебряных головных уборах. А некоторые были одеты в сплошные серебряные доспехи.
Ветер переменился, и музыка стала громче – звучали трубы, рокотали барабаны и нежно пели инструменты, которых Мэгги никогда не слышала. Музыка, запахи и яркие фигуры горожан – все это манило ее, и Мэгги поняла, что должна войти в город, пусть это даже станет последним поступком в ее жизни.
Они двинулись ко входу, и желтый человек‑паук устремился им навстречу.
– Добро пожаловать, путники! – сказал он со странным акцентом. – Еда для всех путешественников, прямо у дороги. Пожалуйте откушать, выбирайте себе на вкус!
– А сколько у вас берут за завтрак? – спросил Галлен.
Верзила удивленно раскрыл рот:
– Должно быть, вы пришли издалека! Еда – это такая малость. У нас на Фэйле она ничего не стоит. Пожалуйте.
Они вошли в полумрак и прохладу харчевни. Музыка стала еще громче. Мэгги водила глазами вокруг, ища музыкантов, но музыка лилась с потолка, словно сам дом создавал ее. В темных нишах светились огоньки вроде ламп, но без пламени. В углу зала люди брали с полок подносы и ставили на них посуду. Галлен встал в очередь, и путники вошли в узкий проход, отделенный живой изгородью от кухни. Все стоявшие перед ними подходили к окошку, заказывали еду и потом подавали в окошко поднос, забирая его уже наполненным.
Галлен тоже сунул в окошко поднос и попросил рогалики, жареную картошку с колбасой, свежую малину и молоко. Он тут же получил поднос обратно со всем, что заказал.
Мэгги заглянула в окошко. В ярко освещенном помещении трудились повара, сделанные из золота и фарфора. У каждого было по шесть рук, и сновали они так быстро, что в глазах рябило.
Мэгги разобрало любопытство. Она еще долго стояла бы, глядя на чудесных поваров, если бы не очередь сзади. Пришлось побыстрее заказывать завтрак. Странно было просить подать себе то и другое, не видя подавальщиков, – но они, как видно, обладали прекрасным слухом.
Мэгги получила свой поднос, и ее место занял Орик, набравший себе учетверенные порции. Он отошел, неся поднос в зубах. Гора оладий лежала на груде яиц, вниз свисала связка колбас, и все это было обильно полито медом.
Они нашли свободный стол и принялись за еду. Мэгги не могла не смотреть на окружающих ее чужеземцев. Люди за соседним столом, одетые в шелковые платья, переливающиеся зеленым, красным и синим, все время болтали и смеялись. За двумя другими столами сидели молодые мужчины и женщины в золотых костюмах, с серебряными коронами на головах. Кожу их покрывал загар, и они не разговаривали за едой. Только понимающе переглядывались и порой смеялись, словно услышав шутку.
Люди в ярких одеждах и люди в золоте, как видно, принадлежали к разным сословиям. Было и третье – маленькие мужчины и женщины цвета слоновой кости, державшиеся в тени.