Старик еще раз оглядел Идасси: а волосы у маленького варвара, как мы уже упоминали, были довольно приметны. В полночь они казались черными,
а в полдень – красными, и вернее всего было бы сказать, что эти волосы были цвета горной лавы.
– А деньги? – спросил старик.
Идасси вынул и показал ему двадцать ишевиков. Старик покачал головой.
– В чем дело, – спросил Идасси, – или мы с тобой договаривались не по десять ишевиков штука?
Старик помолчал и вдруг сказал:
– Неправильно ты поступаешь, маленький король, что бежишь от женщины.
– Ты меня узнал? – проговорил Идасси.
– Ах, мальчик, я никого не узнал, а только не так много в империи варваров, торговавших за рынке рыбой из императорских ручьев, о которых в
последнее время столько шепчутся.
Идасси промолчал.
– И гак как мы сговаривались об оплате за паспорта, исходя из твоих доходов на рыбу, они стоили одну сумму, а исходя из твоей нынешней
милости, они должны стоить втрое больше.
– Хорошо, – сказал Идасси и вынул из-за пазухи еще сорок ишевиков. Старик поспешно сгреб деньги в ящик стола.
– Пиши приметы.
Старик подсел и стал заполнять «лопух». Окончив, он посыпал листы песочком, потом аккуратно потряс их в воздухе и подал Идасси.
– А все-таки объясни, мальчик, зачем ты бежишь от собственного счастья?
– Сейчас скажу, – ответил Идасси. Он сложил листы и сунул их за пазуху. Когда его рука вновь вынырнула наружу, в ней на мгновение блеснул
широкий, как акулий плавник, нож. Старик даже не успел вскрикнуть: нож вошел ему в горло, почти начисто перерезав шею, и Идасси отскочил,
чтобы брызнувшая фонтаном кровь не задела его.
После этого Идасси вытащил нож, обтер его о скатерть и сунул обратно за пазуху. Он вышел в прихожую и еще раз проверил, заперта ли дверь.
Вернувшись в комнату, он оттащил старика в угол. Свои деньги он забрал и сунул в карман, а потом начал долго и методично обыскивать
комнату. Все деньги, бумажные, кожаные и монеты, которые нашлись, он взял себе. Платья же и кое-какую серебряную утварь сложил в сундук с
лямками, стоявший тут же в комнате, навесил сундук себе на плечи и вышел задами к реке.
Никто не встретил его с сундуком в этот вечерний час, и Идасси утопил сундук в ближайшем же омуте. Смерть старого поверенного должна была
походить на ограбление.
* * *
Эту ночь Идасси провел с государыней.
Он явился в павильон Облачных Вод к часу Скорпиона. На этот раз его ждали, – служанка пропустила его, улыбнувшись, без слов, и Идасси
прошел в маленькую комнату, стены которой были затянуты в шелк, а у стены стоял маленький столик, уставленный холодными закусками и с
запотевшим кувшином вина посередине. Государыня вышла к Идасси в простом белом платье, из-под которого виднелись маленькие ножки в атласных
туфельках, и когда Идасси посмотрел на эти туфельки, ему показалось, что они ступают по его сердцу.
Идасси не помнил потом, о чем они говорили и что они ели, а только помнил, что в ту ночь он испытал такое счастье, которого не испытывал
никогда и не думал, что такое счастье бывает. Даже если бы Идасси превратился в волка и своими зубами перекусил бы горло министру Рушу, – и
то бы он не испытал такого счастья.
Было уже за полночь.
Темно-красные волосы Идасси разметались по подушке, и он лежал навзничь, закрыв глаза и улыбаясь ровными хищными зубами.
Тонкие пальцы
Касии гладили его грудь.
– Мне так хорошо, как никогда в жизни, – сказал Идасси.
– И мне, – отозвалась женщина.
Пальцы ее, спускаясь все ниже и ниже, наконец оказались у него между бедер, и Идасси почувствовал, как его пест вновь наливается соком и
таращит свой глаз без ресниц и бровей.
– Знаешь, – сказал Идасси, – ты у меня первая женщина. Когда меня увезли с гор, я был еще совсем сосунком, а здесь мне надо было столько
узнать, что мне было жалко времени на порядочных девиц и жалко денег на шлюх.
Государыня улыбнулась.
– Неужели ты думаешь, я этого не почувствовала, маленький король, – спросила она, – неужели ты думаешь, что в постели с женщиной так же
легко скрыть свою невинность, как в харчевне за кружкой вина?
– Я не знаю, что со мной случилось, – промолвил Идасси, – но я олень тебя люблю.
– И я тебя люблю, – ответила женщина.
– Нет, – печально возразил маленький варвар, – я не думаю, что ты меня любишь. Ты просто испугалась моего влияния на Инана, и завтра, как
только он узнает о нашей ночи, ты вышвырнешь меня, как кутенка. Но клянусь девятью богами, меня не заботит, что сделает Инан, и мне жалко
только то, что это наша последняя ночь.
– Ты глупый маленький воробышек, – прошептала женщина, – это наша первая ночь, и у нас впереди еще тысяча таких ночей.
И они опять свились в один клубок, а когда Касия наконец закрыла глаза и откинулась на подушку, она прошептала:
– Кровь старого императора была жидка и слаба, и его дети унаследовали вздорный характер и слабую волю. Когда я рожу от тебя сына, он
получит больше, чем получил Инан.
* * *
Когда Идасси выбрался от спящей Касии, минула уже половинка ночи. Две луны, белых и чистых, как тело государыни, висели над спящим миром, и
сквозь черный бархат небосвода на Идасси глядели лукавые глазки звезд-демонов. Идасси шатало, как пьяницу, который выпил на десять кружек
больше, чем разрешено кодексом. Больше всего на свете ему хотелось лечь и заснуть, и в чреслах своих он ощущал какую-то сосущую пустоту,
словно там был кувшин, из которого выбили донышко.
Через четверть стражи он добрался до флигеля государя. Тот мирно спал. А между тем Даттам сказал, что государь проспит только до вечера!
Идасси затряс друга за плечо:
– Государь! Вставайте!
Инан мгновенно проснулся. Слава богу, хоть в этом колдун не соврал!
– Одевайтесь, государь, – сказал Идасси, – нельзя терять ни минуты.
– Что такое?
– Я позже вам объясню.
Идасси развернул принесенный с собой сверток и достал серые штаны и белый кафтан без знаков различия.
Пока государь одевался, Идасси взял ключ и сходил в соседнюю комнату, к сундуку, который ему когда-то показывал Инан. Отперев сундук,
Идасси переложил в свою сумку часть того, что в нем находилось, впрочем, стараясь отбирать не те вещи, которые были знамениты тонкой
работой и волшебными свойствами, а, скорее, обыкновенные украшения из золота и драгоценных камней, которые вполне можно было бы встретить в
доме знатного взяточника или даже купца. Государь быстро оделся, и мальчики выскользнули в окно.
– Что такое? Где ты был? – прошептал Инан, спеша за Идасси по дорожке.
– Я был в покоях Касии, – усмехнулся Идасси.
Глаза государя сверкнули.