При этомДюбур,распахнувхалат,которыйприкрывалегодвижения,
продемонстрировал Жюстине, что он уже начал извлекатькакое-тонаслаждение
из маленькоговысохшегоипочерневшегоинструмента,которыйтакдолго
теребила его рука.
- Ну довольно, - резко заявил он, - довольно разговоров, вкоторыхты
ничего не смыслишь, и хватит жаловаться насудьбу,когдатолькооттебя
зависит исправить ее.
- Но какой ценой, святое небо!
- Самой умеренной, потому что тебе надо только раздетьсяинемедленно
показать мне, чтоскрываетсяподтвоимиюбками...Уж,конечно,весьма
худосочные прелести, которыми нечего гордиться и нечегоихберечь.Делай,
что тебе говорят, черт побери! Я больше не могу, я хочу видеть тело;сейчас
же покажи мне его, иначе я рассержусь.
- Но, сударь...
- Глупое создание, безмозглая сучка, неужели ты воображаешь, что я буду
с тобой церемониться больше, чем с другими!
И с гневом поднявшись, он забаррикадировал дверь и бросился на Жюстину,
которая буквально истекала слезами. Развратникслизывалих...глоталэти
бесценные слезинки,которые,должнобыть,представлялисьемуросойна
лепестках лилии или розы; затем, одной рукой задрав ее юбки, он скрутилими
руки Жюстины, а другой впервые осквернил красоту, какой давнонесоздавала
природа.
- Мерзкий человек! - закричала Жюстина,вырываясьизеголаподним
отчаянным движением. - Жестокий человек! - продолжала она, поспешноотпирая
засовы и крикнув с порога: - Пусть небо когда-нибудь накажет тебятак,как
ты этого заслуживаешь, за твою мерзость и бесчеловечность! Ты не достоинни
этих богатств, которые ты употребляешь на такие отвратительные дела, ни даже
воздуха, которым ты и дышишь толькодлятого,чтобызагадитьегосвоей
жестокостью и своим злодейством.
И она убежала. Вернувшись ксебе,несчастнаяпоспешилапожаловаться
своей хозяйке на прием, оказанный ей человеком, к которому та послала ее. Но
каково было ее удивление, когда бессердечнаяженщинаосыпалаееупреками
вместо того, чтобы утешить!
- Бедная дурочка, - рассердилась хозяйка, -тычтоже,воображаешь,
будтомужчинынастолькоглупы,чтобыраздаватьмилостынюмаленьким
попрошайкам вроде тебя, не требуя ничего за свои деньги? Господин Дюбуреще
слишком мягко обошелся с тобой, пусть меня заберет дьявол, если на его месте
я бы отпустила тебя,неутоливсвоегожелания.Ноколитынехочешь
воспользоваться помощью, которую тебе предлагала моя благодетельнаянатура,
устраивайся,кактебенравится.Кстати,затобойдолжок:сейчасже
выкладывай денежки, или завтра пойдешь в тюрьму!
- Сжальтесь, мадам!
- Как же: сжалиться! От жалостисдохнешьсголоду.Тебястоилобы
проучить хорошенько, ведь из пятисотендевчушеквродетебя,которыхя
приводила к этому уважаемому господину с тех пор, как я его знаю, тыпервая
сыграла со мной такую шутку.
Кстати,затобойдолжок:сейчасже
выкладывай денежки, или завтра пойдешь в тюрьму!
- Сжальтесь, мадам!
- Как же: сжалиться! От жалостисдохнешьсголоду.Тебястоилобы
проучить хорошенько, ведь из пятисотендевчушеквродетебя,которыхя
приводила к этому уважаемому господину с тех пор, как я его знаю, тыпервая
сыграла со мной такую шутку... Какое это бесчестье для меня! Этот честнейший
человек скажет, что я не гожусь для работы, и он будетправ...Нухватит,
хватит, мадемуазель, возвращайтесь к Дюбуру: надо егоублажить;выдолжны
принести мне деньги... Я увижусьсним,предупрежуегои,еслисмогу,
заглажу ваши глупые промахи; я передам ему ваши извинения, но тольковедите
себя лучше, чем сегодня.
Оставшись одна, Жюстина погрузилась всамыепечальныеразмышления...
Нет, твердила она себе, беззвучно плача, нет, я, конечно, не вернусь к этому
распутнику. Я не совсем еще обездолена, мои деньги почти нетронуты,мнеих
хватит надолго; а к тому времени я,можетбыть,найдуболееблагородные
души, более мягкие сердца. Когда она подумала обэтом,первымпобуждением
Жюстины было посчитать свои сокровища. Она открывает комод... и, онебо!-
деньги исчезли!.. Осталось только то, что было унеевкарманах-около
шести ливров. "Я погибла! - вскричала она. - Ах! Теперь мне ясно, ктонанес
этот подлый удар: эта коварная женщина, лишая меняпоследнихденег,хочет
принудить меня броситься в объятияпорока.Ноувы,-продолжалаонав
слезах, - разве неочевидно,чтоуменянеостаетсядругогосредства
продлить свою жизнь? В таком ужасном состоянии возможно этот несчастныйили
кто-нибудь другой, еще более злой и жестокий, будет единственнымсуществом,
от кого я могу дождаться помощи?" Жюстина в отчаянии спустилась к хозяйке.
- Мадам, - сказала она, - меня обокрали;этосделановвашемдоме,
деньги взяли из вашего комода. Увы, взяли все, что у меня было, что осталось
от наследства моего бедного отца. Теперь,когдауменяничегонет,мне
остается лишь умереть. О мадам, верните мне деньги, заклинаю вас...
- Ах вынаглаятварь,-оборвалаеемадамДерош,-преждечем
обращаться ко мне с подобными жалобами, вам следовало бы получше узнатьмой
дом.Такзнайтеже,чтоонпользуетсяуполициинастолькохорошей
репутацией, что за одно лишь подозрение, которое вы на меня бросили, я могла
бы наказать вас сию же минуту, если бы захотела.
- Какое подозрение, мадам? У меня нет никаких подозрений: я всеголишь
обратилась к вам сжалобой,котораявполнеуместнавустахнесчастной
сироты. О мадам, что мне теперь делать, когда я потеряла последние деньги?
-Клянусь,мневсеравно,чтовыбудетеделать;конечно,есть
возможности поправить это, но вы не хотите ими воспользоваться.
И эти слова сталипоследнейвспышкойсветавстольпроницательном
мозгу, какой имела Жюстина.