Но буря не успела
разразиться: седой как лунь полковник Станкевич воскликнул с мольбою в голосе:
- Ясновельможный князь, мы не верим своим ушам! Раны Христовы! Ведь прахом пойдет все дело Владислава и Сигизмунда Августа <Великий князь
Литвы Ягайло (в польском произношении Ягелло) получил при принятии христианства имя Владислав. Став королем Польши после брака с Ядвигой,
Владислав II Ягелло (1386 - 1434) положил начало династии Ягеллонов. Сигизмунд Август - последний король из династии Ягеллонов. Делом Владислава
и Сигизмунда Августа полковник Станкевич называет польско-литовскую унию.>! Мыслимое ли это дело - отрекаться от братьев, отрекаться от отчизны
и заключать унию с врагом? Вспомни, князь, чье имя ты носишь, вспомни заслуги, которые оказал ты родине, незапятнанную славу своего рода и порви
и растопчи позорный этот документ! Знаю я, что прошу об этом не от одного своего имени, но от имени всех присутствующих здесь военных и шляхты.
Ведь и нам принадлежит право решать нашу судьбу. Ясновельможный князь, не делай этого, еще есть время! Смилуйся над собою, смилуйся над нами,
смилуйся над Речью Посполитою!
- Не делай этого! Смилуйся! Смилуйся! - раздались сотни голосов.
И все полковники повскакали с мест и пошли к Радзивиллу, а седой Станкевич спустился посреди залы на колени, между двумя концами стола, и
все громче неслось отовсюду:
- Не делай этого! Смилуйся над нами!
Радзивилл поднял свою крупную голову, и молнии гнева избороздили его чело.
- Ужели вам приличествует, - внезапно вспыхнул он, - первыми подавать пример неповиновения? Ужели воинам приличествует отрекаться от
полководца, от гетмана и выступать противу него? Вы хотите быть моею совестью? Вы хотите учить меня, как надлежит поступить для блага отчизны?
Не сеймик здесь, и вас позвали сюда не для голосования, а перед богом я в ответе!
И он ударил себя рукою в грудь и сверкающим взором окинул воителей, а через минуту воскликнул:
- Кто не со мною, тот против меня! Я знал вас, я предвидел, что будет! Но знайте же, мечь висит над вашими головами!
- Ясновельможный князь! Гетман наш! - молил старый Станкевич. - Смилуйся над нами и над собою!
Но старика прервал Станислав Скшетуский, - схватившись обеими руками за волосы, он закричал голосом, полным отчаяния:
- Не молите его, все напрасно! Он давно вскормил в сердце эту змею! Горе тебе, Речь Посполитая! Горе всем нам!
- Двое вельмож на двух концах Речи Посполитой продают отчизну! - воскликнул Ян. - Проклятие этому дому, позор и гнев божий!
Услышав эти слова, опомнился Заглоба.
- Спросите у него, - крикнул, негодуя, старик, - что он взял за это от шведов? Сколько они ему отсчитали? Что еще посулили? Это Иуда
Искариот! Чтобы тебе умереть в отчаянии! Чтобы род твой угас! Чтобы дьявол унес твою душу! Изменник! Изменник! Трижды изменник!
В беспамятстве и отчаянии Станкевич вырвал из-за пояса свою полковничью булаву и с треском швырнул ее к ногам князя. За ним бросил булаву
Мирский, третьим Юзефович, четвертым Гощиц, пятым, бледный как труп, Володыёвский, шестым Оскерко - и покатились по полу булавы, и в то же время
в этом львином логове, прямо в глаза льву все больше уст повторяли страшное слово:
- Изменник! Изменник!
Кровь ударила в голову кичливому магнату, он весь посинел и, казалось, сейчас замертво рухнет под стол.
- Ганхоф и Кмициц, ко мне! - взревел он страшным голосом.
В ту же минуту четыре створы дверей с треском распахнулись, и в залу вступили отряды шотландской пехоты, грозные, немые, с мушкетами в
руках. От главного входа их вел Ганхоф.
- Стой! - загремел князь. Затем он обратился к полковникам: - Кто со мной, пусть перейдет на правую сторону!
- Я солдат и служу гетману! Бог мне судья! - сказал Харламп, переходя на правую сторону.
- И я! - прибавил Мелешко. - Не мой грех будет!
- Я протестовал как гражданин, как солдат обязан повиноваться, - прибавил третий, Невяровский, который поначалу бросил булаву, но теперь,
видно, испугался Радзивилла.
За ними перешло еще несколько человек и довольно большая кучка шляхты; только Мирский, старший по чину, и Станкевич, старший по годам,
Гощиц, Володыёвский и Оскерко остались на месте, а с ними оба Скшетуские, Заглоба и подавляющее большинство шляхты и хорунжих из разных тяжелых
и легких хоругвей.
Шотландская пехота окружила их стеной.
Когда князь провозгласил здравицу в честь Карла Густава, Кмициц в первую минуту вскочил вместе со всеми остальными, он стоял окаменелый, с
остановившимися глазами, и повторял побелевшими губами:
- Боже! Боже! Что я наделал!
Но вот тихий голос, который он, однако, явственно расслышал, шепнул ему на ухо:
- Пан Анджей!
Он вцепился руками в волосы:
- Проклят я навечно! Расступись же подо мною, земля!
Панна Александра вспыхнула, глаза ее, словно ясные звезды, устремились на Кмицица:
- Позор тем, кто встает на сторону гетмана! Выбирай! Боже всемогущий! Что ты делаешь, пан Анджей! Выбирай!
- Иисусе! Иисусе! - воскликнул Кмициц.
В это время в зале раздались крики, это полковники бросали булавы под ноги князю, однако Кмициц не присоединился к ним; он не двинулся с
места ни тогда, когда князь крикнул: “Ганхоф и Кмициц, ко мне”! - ни тогда, когда шотландская пехота вошла в залу, и стоял, терзаемый мукой и
отчаянием, со смутно блуждающим взором, с посинелыми губами.
Внезапно он повернулся к панне Александре и протянул к ней руки.
- Оленька! Оленька! - жалобно простонал он, как обиженный ребенок.
Но она отшатнулась от него с отвращением и ужасом.
- Прочь, изменник! - решительно сказала она.
В эту минуту Ганхоф скомандовал: “Вперед!” - и отряд шотландцев, окруживший узников, направился к дверям.
Кмициц в беспамятстве последовал за ними, сам не зная, куда и зачем он идет.
Пир кончился...
ГЛАВА XIV
В ту же ночь князь долго держал совет с Корфом, воеводой венденским, и с шведскими послами. Он не думал, что оглашение договора приведет к
таким последствиям, обманулся в своих ожиданиях, и страшное будущее открылось перед ним. Умышленно огласил он договор на пиру, когда умы
разгорячены, согласны на все и готовы на все. Конечно, он ждал сопротивления, но рассчитывал и на приверженцев, а тем временем сила протеста
превзошла его ожидания. Кроме нескольких десятков шляхтичей-кальвинистов да кучки офицеров иноземного происхождения, которые как чужестранцы не
могли иметь голоса, все высказались против договора, заключенного с королем Карлом Густавом, верней, с фельдмаршалом его и шурином, Понтусом де
ла Гарди <Магнус (Сенкевич ошибочно называет его Понтусом) (1622 - 1686) - шведский полководец, происходивший из осевшего в Швеции французского
рода, основателем которого был Понтус де ла Гарди.