Он ни за что не хотел мыться и не позволял себя раздеть, что, впрочем, не помешало ему перещупать всех служанок.
Затем друзей проводами в просто обставленную комнату.
-Ну что за дворец? - разочарованно произнес Самсон, когда их наконец оставили одних. - Ни тебе ковров, ни балдахинов, ни золотых статуэток. Как в крестьянском доме - дубовые кровати, домотканые половики. Я думал, что во дворце полно излишеств, а тут просто, как в казарме.
-Не видел ты казарму, балбес, - проворчал Гуча. - После нее тебе бы этот домик раем показался. А излишества у них в сокровищнице лежат. Страна у них такая, практичная. Дворец, Самсонушка, лишь отражение нравов народа, порой, конечно, не во всем, но отражение.
-Тьфу! - Самсон плюнул на сверкающий паркет.
Тут же открылась дверь, и в комнату вплыла толстая поломойка. Она подтерла плевок и, неодобрительно сверкнув глазами на Рыжего, так же молча вышла.
-Вот это да! - восхитился Бенедикт. - Видимо, к полу подключена сигнализация, реагируют мгновенно!
-Дурак, они нутром чуют грязь и беспорядок, у них это в генах заложено. Шаг вправо, шаг влево от установленных норм - расстрел, если не расстрел, то генеральная уборка как минимум.
-Мудрено говоришь. - Самсон плюнул еще раз. Опять вплыла уборщица, подтерла пол, потом грозно взглянула на Самсона и, взяв стоящий рядом посох Гучи, стукнула его по голове.
-Грязная свинья, - произнесла она и с достоинством удалилась.
-Ну и нравы, - покачал головой почему-то погрустневший ангел.
-Хрю! - донеслось в ответ. Гуча и Бенедикт резко повернулись к Самсону и остолбенели - на его месте сидел очень симпатичный рыженький поросенок с разноцветными глазками и довольно похрюкивал. Бенедикт охнул и упал в обморок.
-Идиотка, посох волшебный, а ты… - прошипел вслед тетеньке черт, лихорадочно соображавший, как исправить ситуацию. Решив действовать от обратного, он схватил посох и, ударив поросенка, прокричал:
-Самсон!
Поросенок увернулся, а кровать, по которой пришелся удар, обросла оранжевыми, как у Самсона, кудрями. Превращенный в свинью принц залез под нее и, глумливо похрюкивая, просунул пятачок между рыжих прядей, свисающих с волосатой постели.
-Придурок, крикну кухарок, зажарят тебя к чертовой матери! - Гуча двинул жезлом как пикой целясь меж разноцветных глаз.
Шустрый представитель семейства хрюшек опять увернулся, а Гуча, по инерции пролетев до кровати, столкнулся нос к носу с собственной мамочкой, особой темпераментной и склочной. Под ласковый звон пощечины он дотронулся по нее жезлом и проорал:
-Приятно было увидеться, мама, иди домой! Матушка исчезла, а Гуча огляделся в поисках строптивого принца. Рыжий хвостик выглядывал из-за спины лежащего в беспамятстве Бенедикта. Черт прыгнул туда, но животное опять опередило его, припустив к двери.
-Дерьмо навозное! - совсем уж нехорошо выругался Гуча, стукнув ни в чем не повинного ангела посохом.
Поросенок, весело поцокивая копытцами, трусил к двери. Гуча, собрав всю свою волю в кулак, сосредоточился и, направив на него посох, выкрикнул:
-Самсон!
С конца деревянной палки сорвалось маленькое солнышко. Тучу отбросило назад. Когда он вылез из-под опрокинутого кресла, его глазам предстала прелестная картина: Самсон, в человеческом уже облике, сидел верхом на онемевшем от такой наглости короле; Марта открывая и закрывая рот, словно выброшенная на берег смотрела на что-то за его спиной.
Гуча оглянулся и остолбенел. С пола поднимался пришедший в себя Бенедикт. Его ангельская красота была покрыта навозом, облепившим несчастного жениха с ног до головы. Из бурой, дурно пахнущей массы на принцессу с любовью смотрели два ярко-голубых глаза. Зловоние расползалось по комнате и грозило оккупировать, весь дворец.
-Вымыть все. А это, - невеста показала толстеньким пальчиком в сторону Бенедикта, - это выкинуть из дворца, из города, а еще лучше - из королевства! И подальше! Принцесса выдернула из-под Самсона своего отца Евдокима III.
-Папочка… - она высморкалась и вытерла слезы, - папа, я думала, у нас любовь, а он посмеялся надо мной. Как это жестоко!
Провожать, естественно, их не стали. Предварительно окатив водой с какой-то дезинфицирующей жидкостью, друзей посадили на телегу и, точно выполняя приказ оскорбленной Марты, вывезли за пределы королевства Рубельштадт.
Несостоявшегося жениха и его друзей выгрузили на границе Рубельштадта и Фрезии. Неподалеку протекала мелкая речушка, за что Гуча был особенно благодарен судьбе. Дело в том, что от Бенедикта очень плохо пахло, что нужно было срочно вымыть. Сам он этого сделать не мог, потому что страдал. Он так и не понял, почему Марта его бросила - он ни пря мо, ни косвенно не виноват был в истории с навозом. Но наказали почему-то именно его. Не Самсона, плюнувшего на пол, не Гучу, который не смог удержаться от бранных слов, а его - ЛЮБИМОГО!
-Можно было подойти к проблеме с разных сторон! - восклицал он, анализируя ситуацию.
-А я и так с разных сторон подхожу. - Самсон стоял по пояс в воде и отмывал страдальца.
-А где же непредвзятое суждение? Где логика, наконец?! Гуча, объясни, почему нельзя было конструктивно рассмотреть вопрос?
-Потому, ангелок, что женщина и логика - понятия несовместные. Ну что такое логика? Можешь не напрягаться, сам отвечу. Логика - это совесть ума. Это нравственность нашего разума, а женщины - существа бессовестные. Что им удобно - то и логично.
-Так он все эти умные слова о бабах говорил? - сообразил Рыжий, намыливая влюбленному спину. - Вот глупый мужик, они ведь даже не думают, они просто живут - и все! Стоит только отвернуться, и ты - далекое прошлое. Ты неделю думаешь, как помириться, а она за эту неделю успеет замуж выйти. А знаешь почему?
-Почему?
-Потому, что это для нас с тобой неделя пройдет, а для них все было тысячу лет назад.
-Точно, Рыжий. Ты слушай его, ангелок, он дело говорит!
-А потому и говорю, что сам пережил. Прихожу как-то к бывшей подружке мириться, а она так удивилась. Она, видите ли, думала, что я умер.
Железный аргумент! - расхохотался Гуча. Он сидел у костра и втайне радовался, что все так разрешилось. Как ни посмотри на эту историю, рассуждал он, а практичная Марта не пара наивному Бенедикту.
-За что? - всхлипнул ангел. - Неужели чистота важнее любви?
-Для нее - важнее, - ответил Самсон, натирая страдальца песочком. - Да что ты убиваешься? Радоваться надо! Сам посуди - ну что за жизнь с такой, как она? Не жизнь, а сплошная генеральная уборка! не обижайся, друг, но Марта бесплатно шага не сделает, а здесь целая жизнь. Чем бы с ней рассчитывался?
-Душой?
-Нужна ей твоя душа, в сундук ее не запрешь, за деньги не продашь. Фу, ну и запах! Эх, всегда мне грязная работа достается. Гуча вывозил, а я отмывай!
-Работай, висельник, - подал голос черт.