Римму вызвали по гиперсвязи, она отвернулась. Стоны внизу стихли – то ли Зойг добил стажера, то ли тот умер сам, зато с верхних этажей долетел воодушевленный рев, как будто орут болельщики на стадионе.
В утробе издохшего ихлетака, превращенного в жилище для бродяг, гуляли сквозняки и копошились тени. Ощетинившийся метровыми колючками бур поблескивал в полутьме, как многократно увеличенное орудие пытки – от этой ассоциации Саймону стало совсем худо.
– Экипаж, включить передатчики! – распорядилась Кирч. – Настройка – гипер‑альфа, двадцатка и семь. Лагайм и Лиргисо разговаривают на этой частоте, мы должны их слышать.
– А как за батарейки отчитаемся?
Услышав вопрос Роберта, Саймон чуть не зашелся в истерическом смехе: нашел, «салага», о чем волноваться!
– Выполним приказ и возьмем «сканера», вот так и отчитаемся, – буркнула Римма. – Намме со своими уже высаживается. Дурацких вопросов больше не задавать – и вперед! Клисс, ты очухался? Ищи лестницу!
– Я тебе кто, ищейка? – пробормотал Саймон, опуская щитки шлема.
Ударная доза хминка привела его в чувство. Может, еще и пронесет… И хорошо бы о его проделке с клеем никто не догадался: приклеил к полу своих же товарищей, за это недолго под трибунал. Но с другой стороны, это же абсурд – подозревать в таких действиях неглупого взрослого человека, сотрудника Отдела по связям с общественностью… Если кто‑нибудь попытается его обвинить, он отметет эти нападки, как бредовые и несостоятельные.
Очередная лестница обнаружилась в комнате с драными циновками на полу и настенной росписью: тут были рыбы, голые женщины с преувеличенными формами, схематичные аэрокары над волнистыми линиями, изображающими море. Такое Саймон видел впервые – здешние голодранцы рисуют на стенах, как пещерные люди! Отличные кадры.
Он карабкался по лестнице, и вдруг в шлемофоне раздался голос Лиргисо – тот говорил по‑манокарски и обращался к Полю, но Саймон все равно обмер. Когда же умник Груша научится ставить хорошую психозащиту, чтобы старая боль не проникала из прошлого в настоящее?
– Поль, мне жаль тебя огорчать, но твой план никуда не годится. Мы тонем.
– Как – тонем? – растерянный голос Лагайма.
– Погружаемся. Вес домберга слишком велик, у станции не хватает мощности, чтобы его удержать. Добраться до берега не успеем. Тебе нельзя там оставаться, включай «торпеду»!
– Неужели совсем ничего нельзя сделать?
– Нельзя, – в голосе Лиргисо появились нетерпеливо‑властные нотки. – Времени мало, я жду ориентир.
– Ты чего там застрял? – Римма стукнула Саймона по лодыжке. – Лезь!
– Ты не слышала? Домберг тонет и эту чертову станцию за собой тащит! – Саймон буквально взлетел по лестнице: гидрошлем с кислородными баллонами в ранце, чтобы достать его и надеть, нужно освободить руки.
– По‑каковски они говорят? – спросила Римма, выскакивая следом за ним из лаза. – Ты их понимаешь?
– По‑манокарски.
– Поль, я долго буду ждать? Включай, наконец, «торпеду»! – Живущий‑в‑Прохладе одновременно и приказывал, и умолял, и это переплетение интонаций было настолько странным, что у Саймона возникло ощущение, будто он слушает театральную постановку. – Не в моих силах спасти домберг, ты проиграл.
– Пока еще нет. На станции много тяжелого балласта – выброси его, тогда мы дотянем до берега.
– Здесь нет никакого балласта.
– Есть. Разве ты не понял, о чем я?
– Это твой домберг – балласт! – взорвался Лиргисо.
– Я понимаю, что можно быть немного сумасшедшим, но не настолько ведь!
Ага, Саймон так и думал: станция под завязку нагружена дерифлом, кто же согласится по доброй воле утопить в океане такое богатство? Он сбросил и расстегнул ранец, ожидая команды надеть гидрошлем. Римма связалась с Намме и Зойгом, начала объяснять ситуацию.
– Пожалуйста, сделай, как я прошу! Если хочешь увидеть меня живым…
И дыры вылез Зойг, тоже скинул с плеч ранец, поднял щитки. Изломанные темно‑красные брови гинтийца сошлись к переносице, белки глаз покраснели. Никто его ни о чем не спрашивал.
– Хорошо, Поль, сейчас я выброшу то, что ты называешь балластом, – Лиргисо говорил ровно, даже ласково, но Саймон уловил в его голосе признаки скрытой ярости. – Надеюсь, ты понимаешь, как будешь за это со мной расплачиваться?
– Я возмещу тебе убытки, – видимо, «сканер» тоже почувствовал эту ярость, его голос дрогнул. – Обязательно.
Что ж, Лиргисо практичен, этого у него не отнимешь: такой «сканер», как Лагайм, стоит дороже, чем одноразовая добыча.
– Клисс, ты переводить будешь? – раздраженно осведомилась Римма.
– Он сейчас выкинет какой‑то тяжелый груз, чтобы доплыть с домбергом до берега.
Кирч повернулась к Зойгу:
– Скажи своему парню, который в машине, чтобы постарался засечь координаты. То, что он выкинет, мы потом подберем.
Стало быть, ворованный дерифл достанется «Конторе»… Саймон ухмыльнулся:
– Можете считать, этот рыжий придурок уже без ушей! Скушает он их, как миленький, как я свое ухо съел.
– Хватит про ухо! – оборвала Кирч. – Опять завелся…
– А ты, Риммочка, не знаешь, что такое психическая травма?
– Сам виноват, – резко бросила Римма. – Если с тобой что‑то случилось – значит, сам напросился, сам это к себе притянул, и жаловаться нечего. Твой скулеж никому не интересен, ни окружающим, ни Вселенной.
Саймона охватило бессильное негодование, как всегда, когда Кирч начинала холодным и непреклонным тоном изрекать такие сентенции. Она же все это у него украла! Это он первый нашел в никем не востребованной библиотечке погибшей Хельги Раговски потрепанную брошюру, в которой излагалось учение о том, что каждый сам творец своих неприятностей, и потому не следует обвинять тех, кто причиняет тебе зло. И он же начал проповедовать это учение среди персонала «Конторы». Расчет был прост: Саймону уже надоело, что ему без конца припоминают прошлые преступления, так пусть же все вокруг поймут, что те, кто из‑за Саймона Клисса пострадал, сами несут за это ответственность!
Читать книжки Кирч было лень, но предложенные Саймоном идеи ей приглянулись, и она присвоила их, без всякой благодарности к первооткрывателю. Она принималась рассуждать на эту тему при каждом удобном случае, с таким видом, словно была арбитром в последней инстанции, и в результате Саймону это учение разонравилось, а потом и вовсе опротивело.
Вот и теперь он устало скривился, благо анизотропный щиток прятал его лицо от чужих взглядов.
Беготня по темным комнатам‑полостям, соединенным друг с другом собачьими лазами и опасными для жизни лестницами, понемногу начинала Поля изматывать. За ним охотилось две группы. У него было маленькое преимущество: он их видел зрением «сканера», а они его – нет; в то же время он не всегда был уверен, что «видит» сквозь стены своих преследователей, а не обитателей домберга.
После того как Лиргисо с Хинаром выбросили контейнеры, погружение прекратилось. Домберг медленно двигался в сторону суши, а Поль прятался в его лабиринте от агентов «Конторы». Те пытались обойти его с двух сторон, взять в «клещи», но у Поля были проводники – Хельмут и еще несколько добровольцев, территорию они знали, как свои пять пальцев.