- Подойдите сюда, сэр, - поманил меня пальцем мистер Крикл.
- Подойдите сюда! - повторил за ним человек с деревяшкой, также поманив
меня пальцем.
- Я имею честь быть знакомым с вашимотчимом,человекомдостойными
обладающим твердым характером, - просипел мистер Крикл, беря меня за ухо.-
Он знает меня, а я знаю его. А вы знаете меня? А?
И он ущипнул мое ухо с жестокой игривостью.
- Еще нет, сэр, - ответил я, скорчившись от боли.
- Еще нет? А? - повторил мистер Крикл. - Ну, так скоро узнаете.
- Скоро узнаете! - повторил человек с деревяшкой.Позднееявыяснил,
что, обладая громким голосом, он был посредником междумистеромКрикломи
учениками.
Я очень испугался и сказал, что, с его разрешения, надеюсь на это.При
этих словах я чувствовал, как пылает мое ухо - очень ужсильноонстиснул
его.
- Я вам скажу, каков я! - засипел он, выпуская,наконец,моеухо,и
напоследок крутнул его так, что слезы показались у меня наглазах.-Я-
зверь!
- Зверь! - повторил человек с деревяшкой.
- Когда я говорю, что сделаю то-то и то-то, я этоделаю,-продолжал
мистер Крикл, - а когда я говорю, что то-то должно быть сделано,онобудет
сделано.
- Должно быть сделано и будет сделано, - повторил человек с деревяшкой.
- У меня характер решительный, - сипел мистер Крикл. - Вот якаков!Я
исполняю свой долг... Вот что я делаю! Если моя плотьикровь,-тутон
взглянул на миссис Крикл, - восстают против меня, значит это не моя плотьи
кровь! Я отрекаюсь от нее! Этот парень приходил еще сюда? - обратилсяонк
человеку с деревяшкой.
- Нет, - ответил тот.
- Нет! - повторил мистер Крикл. - Он знает, что делает. Он знаетменя.
Пусть носа сюда не показывает. Я говорю: пусть носа сюданепоказывает!-
Тут мистер Крикл ударил кулаком по столу ипосмотрелнамиссисКрикл.-
Потому что он меня знает. Ну, а теперь и вы также начинаетеменяузнавать,
мой молодой друг, и можете идти. Уведи его!
Я очень обрадовался этому приказанию, так как миссис и миссКриклобе
утирали слезы, и мне было так же неловко за них, как и за самого себя. Ноу
меня была просьба, столь для меня важная, что я не удержался, удивляясьсам
своей храбрости.
- Сэр, если позволите...
Мистер Крикл засипел: "Что такое?" - и воззрилсянаменятак,будто
хотел испепелить меня своим взглядом.
- Если позволите, сэр... - я запнулся. - Если бы можно было... яочень
раскаиваюсь, сэр, что я это сделал... снять эту надпись прежде, чемученики
вернутся...
Не знаю, всерьез или только для того, чтобы попугатьменя,номистер
Крикл рванулся с кресла, а я стремительно ретировался, не дожидаясь человека
с деревяшкой, и без остановки мчался до моей спальни, где, убедившись в том,
что погони нет, улегся в постель - ибо пора было ложиться спать - и часа два
дрожал.
Наутро вернулся мистер Шарп. Мистер Шарп был старший учитель, начальник
мистера Мелла. Мистер Мелл столовался с учениками, а мистерШарпобедали
ужинал за столом мистера Крикла. Это был хилый джентльмен с крупным носом, и
голова его свисала набок, словно ему трудно было ееносить.Еговолнистые
волосы красиво блестели, но отпервогожемальчика,которыйпоявилсяв
школе, я узнал, что это парик (к тому же подержанный, как тотутверждал)и
мистер Шарп каждую субботу днем отправляется завивать его.
Мне это сообщил не кто иной, как Томми Трэдлс. Он вернулсяпервым.Он
представился мне, сообщив, что его имя я могу найти в правом углу воротнад
верхним засовом, и на мой вопрос: "Трэдлс?" - ответил: "Он самый",азатем
попросил меня дать полный отчет о себе и о моей семье.
Мне повезло, что Трэдлс вернулся первым. Ему так понравился мой плакат,
что он избавил меня от неуверенности - скрывать его илипоказывать,-ибо
каждому вновь прибывшему ученику немедленно представлял меня так:
- Погляди-ка! Вот так умора!
Ксчастью,большинствоучениковвозвращалисьввесьмаплохом
расположении духа и, вопрекимоиможиданиям,несклонныбыличрезмерно
потешаться надо мной. Правда, некоторые плясали вокруг меня наподобиедиких
индейцев, а большинство поддались искушению и стализабавляться,словноя
был настоящей собакой, - они ласкали ипоглаживалименя,чтобыяихне
укусил, командовали: "Куш, сэр!" - и называли меня"дворняга".Разумеется,
мне было стыдно, и я всплакнул, но, в общем, все обошлось куда лучше, чемя
ожидал.
Однако меня сочли формально принятым только после приезда Стирфорта.К
этому ученику, слывшему многоученым, к этому мальчику, бывшему лет нашесть
старше меня и очень красивому, меня привели, словноксудье.Ондопросил
меня под навесом на площадке для игр, почему я подвергся такому наказанию, и
объявил, что подобное обхождение со мной-"стыдисрам",чемзавоевал
навсегда мою преданность.
- Сколько у тебя денег, Копперфилд? - спросил он, шагая рядомсомной
после того, как вынес свой приговор по моему делу.
Я отвечал, что у меня семь шиллингов.
- Тебе бы лучше дать их мне на сохранение, - сказал он. - Конечно, если
хочешь. Если не хочешь, не давай.
Я поспешил принять это дружеское предложение и, достав кошелек Пегготи,
высыпал содержимое ему на ладонь.
- Ты ничего не собираешься теперь тратить? - спросил он.
- О нет, благодарю вас, - ответил я.
- Но если захочешь, это очень легко... Скажи только слово.
- Нет, благодарю вас, сэр, - повторил я.
-Можетбыть,тыхочешьнаодин-двашиллингакупитьбутылочку
черносмородиновой наливки? Мы попивали бы ее в спальне.Оказывается,мыс
тобой в одной спальне.
По правде говоря, эта мысль раньше не приходиламневголову,ноя
сказал: "Да, мне бы хотелось".