Узнал я, что пиво, подаваемое за столом, - просто-напросто
грабеж родителей, а пудинг - сплошное мошенничество. Я узнал, что, по мнению
всех, мисс Крикл влюблена в Стирфорта, что показалось мне весьмавозможным,
когда, сидя в темноте, я думал о его звучном голосе, красивом лице, любезных
манерах и вьющихся волосах. Узналятакже,чтомистерМелл-неплохой
человек, но у него нет за душой и шести пенсов, а стараямиссисМелл,его
мать, конечно, бедна, как Иов. Тут я вспомнил свой завтрак ивозглас:"Мой
Чарли!" - но промолчал и притаился, какмышь,очеммнеприятнотеперь
упомянуть.
Беседа продолжалась еще некоторое время после того, как пирокончился.
Большая часть гостей отправиласьспать,кактольковсебылосъеденои
выпито, а мы, полураздетые, все еще сидели и шушукались, а затем последовали
примеру остальных.
- Спокойной ночи, юный Копперфилд!-сказалСтирфорт.-Яотебе
позабочусь.
-Выоченьдобры.Явамоченьпризнателен,-ответиляс
благодарностью.
- У тебя нет сестры? - спросил Стирфорт, зевая.
- Нет, - сказал я.
- Жаль. Если бы у тебя была сестра, мне кажется, глаза унеебылибы
блестящие, а сама она была бы хорошенькая, робкая малютка. Мне хотелось бы с
ней познакомиться. Спокойной ночи, юный Копперфилд!
- Спокойной ночи, сэр, - отозвался я.
Улегшись в постель, я долго о нем думал, и, помнится,привстал,чтобы
взглянуть на него, - он спал, освещенный луной, красивое еголицообращено
было ко мне, а руку он подложилподголову.Мнеонказалсявсесильным,
именно потому я был поглощен мыслями о нем. Даже смутного намека на сокрытое
от нас будущее нельзя было увидеть на его лице при лунном свете. Итеньне
падала от него, когда во сне я гулял с ним всю ночь по саду.
ГЛАВА VII
Мое "первое полугодие" в школе Сэлем-Хаус
На следующийденьученьеначалосьвсерьез.Вспоминаю,какябыл
потрясен, когда внезапно стих шум и гам вкласснойкомнатеприпоявлении
мистера Крикла, который вошел после завтрака и остановился у порога,озирая
нас, словно великан в сказке, обозревающий своих пленников.
Тангей стоял рядом с мистером Криклом.Незачембылоемутакгрозно
рявкать: "Молчать!" - ученики и без того застыли, безгласные и недвижимые.
Видно было, что мистер Крикл говорит, а от мистера Тангеямыуслышали
следующее:
- Итак, мальчики, начинается новое полугодие. Хорошенькоприготовьтесь
к тому, что вы будете делать в этом новом полугодии.Советуювамсовсем
рвением приступить к урокам, потомучтоясовсемрвениемприступаюк
наказаниям.Янестануделатьникакихпоблажек.Напрасновыбудете
почесывать да потирать спину - все равно вам не удастся стеретьследымоих
ударов.
А теперь за работу!
КогдаэтострашноевступлениезакончилосьиТангейзаковылялиз
комнаты, мистер Крикл подошел ко мне и сказал, что если ягораздкусаться,
то и он на это дело мастер. Затем он помахал тростью и спросил, что ядумаю
насчет такого зуба? Что это, клык? Или коренной зуб? Достаточнолиострый?
Может он укусить? Может, а? При каждом вопросе он ударял менятростьютак,
что я корчился от боли. И очень скоро я получил (по словам Стирфорта)права
гражданства в Сэлем-Хаусе, а заодно, столь же скоро, залился слезами.
Я отнюдь не хочу сказать, что отмечен был яодин.Померетогокак
мистерКриклобходилкласснуюкомнату,такиезнакивниманияполучило
большинство учеников (вособенностимладших).Добраяполовинамальчиков
корчилась и заливалась слезами, прежде чемначалисьуроки,асколькоих
корчилось и заливалось слезами, прежде чемурокикончились,право,яне
решаюсь припомнить, опасаясь, как бы меня не обвинили в преувеличении.
Мне кажется, на свете никто и никогда не любил своей профессии так, как
любил ее мистер Крикл. Он бил мальчиков с таким наслаждением, словноутолял
волчий голод. Я уверен, чтоособеннонеравнодушенбылонктолстощеким
ученикам; такой мальчик казался ему чрезвычайно лакомым,ионненаходил
себе места, если не принимался лупцевать его ссамогоутра.Уменябыли
пухлые щеки - следовательно, кому же и знать, как не мне!Теперь,когдая
думаю об этом человеке, кровь закипает в моих жилах от негодования,которое
- я уверен - я испытал бы даже, если бызналонемтолькопонаслышкеи
никогда не был в его власти. Кровь закипает у меня в жилах, ибо я знаю,что
это невежественное животное имело столько же правнатовеликоедоверие,
какое ему оказали, сколько на постгенерал-адмиралаиглавнокомандующего.
Вполне вероятно, что на том и на другом посту он принес бы куда меньше зла!
Амы,несчастные,юныежертвыэтогобезжалостногоидола,как
пресмыкались мы перед ним! "Хороша заря жизни, - думаю я, оглядываясь назад,
-ползатьиунижатьсяпередчеловекомстакиминаклонностямии
притязаниями!"
Вот я снова сижу за партой и слежу за его взглядом, слежусмиренноза
его взглядом, покаонразлиновываеттетрадкупоарифметикедлядругой
жертвы, которая, пытаясь утишить боль, обвязываетносовымплаткомпальцы,
только что исхлестанные той же линейкой. Делауменямного.Нет,неот
бездельяяслежузавзглядоммистераКрикла,этотвзглядболезненно
притягивает меня, и я мучительно хочу знать,чтобудетдальшеимнели
придет черед страдать или кому-нибудь другому. Мальчуганы, сидящие замной,
следят за его взглядом с таким же томлением. Мне кажется, он это знает, хотя
притворяется, будто не обращает на нас никакого внимания. Он зверскикривит
рот, разлиновывая тетрадь, но вот он искоса поглядывает нанас,амывсе
склоняемся над учебниками и дрожим.