Пин чувствовал себя очень неуютно: ему показалось, что, говоря о Камнях, Денетор быстро и странно посмотрел на него.
Они говорили ровно час, и Пин никогда потом не мог забыть ни пронзительного взгляда правителя Гондора, ни его внезапных ошеломляющих вопросов, ни внимательного осторожного Гэндальфа рядом. К концу разговора Пин совсем обессилел. — Наконец-то, подумал он, — теперь бы я позавтракал за троих.
Отпуская гостей, Денетор сказал, что хотел бы видеть Гэндальфа на совете ближе к утру. — Впрочем, — добавил он, — правитель Гондора рад видеть благородного Митрандира в любое время. Не надо сердиться на старика, к старости ум слабеет.
— Ну нет, благородный Денетор, — отвечал маг. — Разум покинет это тело вместе с жизнью. Я ведь понял, почему ты расспрашиваешь того, кто знает меньше всех, когда я здесь.
— Тем лучше, — слабо усмехнулся Денетор. — Глупо отказываться от совета и помощи в такой час, но у тебя свои цели, и я их не знаю. А правитель Гондора никогда не станет орудием в чужих руках. Дела Гондора — мои дела, и больше ничьи, во всяком случае, до тех пор, пока никто другой не предъявит больших прав решать их, чем мои.
— Так сохрани страну до прихода того, кто может иметь такие права. Вот в этом-то я и помогу тебе всеми силами. И вот что я еще скажу, Денетор. Я никого не стану делать орудием ни в Гондоре, ни в какой другой стране, будь она велика или мала. Но когда возникает угроза всему светлому, что есть в этом мире — это мое дело. И если хоть что-нибудь переживет надвигающийся мрак и сможет цвести и приносить плоды — это будет моя победа, даже если Гондор падет. Ты носишь имя Хранителя Цитадели, но разве ты забыл, что я тоже Хранитель?
Всю дорогу из дворца Гэндальф молчал и ни разу не взглянул на Пина. Провожатый привел их к дому у северной стены Цитадели. Там для них была приготовлена большая, светлая комната с окнами на Реку.
Подождав, пока проводник вышел, Пин бросился к магу. — Ты сердишься на меня, Гэндальф? Но я сделал все, что мог...
Тогда маг, смеясь, обнял его за плечи. Пин с облегчением услышал его веселый голос: — Конечно, ты сделал все, что мог. Даже два старых мудреца не смогли загнать тебя в угол. И все-таки Денетор узнал больше, чем ты думаешь. От него не укрылось, что предводителем отряда после Мории был не Боромир, а кто-то более высокого рода, и этот кто-то со своим прославленным мечом намеревается прийти в Минас Тирит. Со дня отъезда Боромира правитель часто размышлял о прошлом Гондора и не забыл слов предсказания.
Денетор не похож на других, Пин. Какова бы не была его родословная, в нем течет чистая кровь нуменорцев. В нем, и в Фарамире, его втором сыне, но не в первом, которого он любил больше.
Денетор прозорлив. Воля и мудрость позволяют ему читать в мыслях людей даже на расстоянии. Обмануть его трудно, а пытаться сделать это опасно. Для тебя помнить об этом полезно — ты принес ему клятву. Уж не знаю, что тебя надоумило, но сделано было от души, и, по-моему, тронуло Денотора. Ты теперь полноправный воин Гондора, но правитель о тебе не забудет, не надейся. И будь осторожен.
Гэндальф помолчал, раздумымая о чем-то своем, потом сказал: — Ну, Пин, пора на совет к правителю. Прошу тебя, разыщи Беллазора, узнай, как его устроили. Здешний народ хорошо относится к животным, но о конях, боюсь, знает маловато.
Не успела закрыться за магом дверь, как на Башне Цитадели колокол отбил три удара — время совета.
Посидев немного в одиночестве, Пин вышел на улицу. Солнце стояло невысоко. Дома и башни бросали длинные, резкие тени. В синеве неба сверкали далекие снежные вершины Белых Гор. Несмотря на ранний час, на улицах было много вооруженных людей.
— Девять часов по нашему, — сказал Пин себе под нос. — Самое бы время позавтракать, да на травке, да весной, да чтобы Брендидуин журчал рядом.
Да где уж тут травка! Но все-таки интересно: вот эти воины, например, уже завтракали? А если завтракали, то когда и где собираются обедать?
В этот момент прямо к нему подошел воин в черном с серебряным шитьем на груди и протянул руку. — Я — Берегонд. Ты на службе у нашего правителя, и мне велено помочь тебе освоиться здесь. Ты ведь прибыл издалека? — и он засыпал Пина вопросами, но вдруг прервал себя. — Ведь это я должен отвечать на твои вопросы, а сам... Что бы ты хотел узнать прежде всего?
Пин слегка заколебался.
— Э-э, насчет завтрака... Ну, о времени трапезы, то есть. И где трапезная, если она есть, конечно. Или харчевня? Я что-то ни одной здесь не видел.
Берегонд сокрушенно покачал головой:
— Так ты ничего не ел сегодня?
— Честно говоря, ел, — ответил правдивый Пин. — Правитель угощал нас вином и печеньем, но зато целый час изводил меня расспросами, а отвечать ему — дело нелегкое!
Услышав о том, что Город на военном положении, и трапезы по этому случаю редки, Пин сник, но Берегонд утешил его, сказав, что за тяжелую работу положено усиленное питание, и в кладовой можно что-нибудь раздобыть. Как ни тянуло Пина в эту сторону, он решил сначала выполнить поручение Гэндальфа.
Увидев хоббита, входящего в конюшню, Беллазар заржал и потянулся к нему мордой.
— Здравствуй, здравствуй, — сказал ему Пин. — Гэндальф передает тебе привет и придет, как только сможет. Сейчас у него важные дела. Тебе надо хорошо отдохнуть после такой дороги.
Конь затряс гривой и переступил ногами. Пин представил ему Берегонда, и Беллазор позволил ему погладить себя по шее. Заглянув в кормушку и удостоверившись, что корму достаточно, Пин простился с конем.
— Ну, теперь идем к нашей кормушке, — сказал Берегонд и повел Пина в нижния ярус Цитадели. Там им выдали хлеб, сыр, позднего сбора яблоки и кувшин пива впридачу. Нагруженные припасами, они поднялись на один из восточных бастионов.
За едой они успели поговорить и о Гондоре, и о местах, по которым прошел Пин с отрядом, и о многом из того, что ему пришлось испытать. Может, что было чуть-чуть и не так, но Берегонд проникся к Пину большим уважением. Потом он показывал и называл места вокруг. Возле самого Города движение было небольшое, зато южная дорога была забита повозками: женщины, дети, старики покидали Город.
— Это последние, — сказал Берегонд, и мало кто из них вновь свидится с родными. В Городе и всегда-то было мало детей, а теперь почти совсем нет. Только ребята постарше, которые сами не захотели уехать. Они могут понадобиться здесь. Мой сын тоже остался.
Пин с тревогой посмотрел на восток. — Что это там? Еще один город?
— Это руины Осгилиата. Когда-то это была наша столица. Враг сжег ее, потом Врага побили, восстановили мосты, а потом из Минас Моргула появились Черные Всадники...
— Черные Всадники? — переспросил Пин, и глаза его заполнил пережитый страх.
— Похоже, ты о них знаешь? — спросил Берегонд.
— Да. Только говорить не хочу так близко от... — он запнулся, взглянув на далекую зубчатую тень за рекой. Ему показалось, что она растет.
— От Мордора? — закончил за него Берегонд. — Да, это он. У нас тоже не любят произносить это название, но его тень давно нависла над нами. Она все растет, растут и наши тревоги. Вот скоро новая битва, наверное, самая жестокая в этой войне...
— Прошлой ночью нам встретились гонцы, — вспомнил Пин, — и я видел сигнальные огни. Гэндальф говорит, что война уже началась.
— Совет еще не решил, что делать. Благородный Денетор прозорлив. Говорят, что уже давно он каждую ночь с вершины Белой Башни силою мысли борется с Врагом. От этого он и состарился раньше времени.
Берегонд сказал еще, что возле устья Андуина появились черные корсары из Умбара со своим флотом.