Фэт‑Фрумос — молдавского, Сослан — осетинского, Кобланды‑батыр — казахского, а также персонаж газетно‑журнальной утки «Тайна острова Барса‑Кельмес», одним из инициаторов которой выступил Сергей Лукьяненко. Мистификация была выполнена столь мастерски, что версия о «временных разломах», якобы имеющих место на вышеназванном острове, признана чуть ли не непререкаемой научной истиной. Корвин — герой «Хроник Эмбера» Роберта Желязны. Манас — киргизского фольклора.
* ...Слегка смущенный таким изобилием, Иван осторожно открыл дверь следующей темницы. По ней бродил восточного вида юноша в тюрбане, развевающихся штанах и белой рубашке. Время от времени юноша подпрыгивал и толкал ладонями потолок.
— Ты кто? — ошалел Иван. Но в этот миг в потолке вывалилась плита, звонко расколовшаяся о тюрбан незнакомца, и тот его вопроса не услышал. Подпрыгнул и скрылся в открывшейся в потолке дыре.
— Не иначе, принц персидский, — рассудил Иван...— Этот эпизод понятен только тем, кому довелось играть в компьютерную игру «Принц Персии». Или же читать чудесный рассказ В.Пелевина «Принц Госплана».
* ...Да вздумал на днях Кащей дать мне на прочтение свои былинки юмористические, боянов да богатырей высмеивающие. Прочитал я их, да и скривился. Чушь собачья! И дернул меня нечистый записать в дневничке для памяти: «Кащей — парень хороший, но пишет всякое говно. Надо сказать ему об этом, но помягче, поделикатнее...»— Почти дословное изложение записки критика Владимира Гопмана о творчестве Юлия Буркина. (Теперь ясно, почему Гопа в «Маме» и Гапон в «Острове» — самые отрицательные персонажи? И литераторам не чужда мстительность.)
Глава восьмая, последняя, в которой Кащей объявляет, что этнос порождает эпос, но Ивану это ни о чем не говорит
* ...Манарбит...— Арбитман (известный в узких фэновских кругах критик).
Послесловие, из которого любознательный читатель узнает, что веселее быль делать сказкой, чем сказку — былью, а читатель пытливый — мораль извлечь может
* ...Обо мне, может, еще оперу напишут. Роман, может быть...
Манарбит вскинул голову и пристально посмотрел на Кубатая. Спросил:
— Звал, генерал‑сержант?
— Нет.
— Значит, почудилось...— Еще одна непростительная выходка. Арбитмана зовут Роман.
* ... — А у нас тут, на болоте, чудо дивное случилось, — делился впечатлениями Алеша. — Представь, почудилось вдруг мне, что никакой я не Алеша Попович, а простой мужичок по имени Васасек. И не богатырь я вовсе, а торговец мелкий, срамными картинками на базаре торговавший. Будто жил я в неведомой стране, а потом приехал на Остров Русь...— Речь идет о фэне и книготорговце Василии Спринском по прозвищу Вася Секс.
* ...Ой, ребята, а чего случилось‑то со мной! Привиделось мне, что никакой я не Илья Муромец, а простой парень, с именем коротким — Яр, и силенкой — поболе, чем у простых людишек. Что живу я в Киев‑граде, только город тот на наш Киев не похож. Бананы там не растут, и говорят не по‑русски. И вот я, то есть этот Яр, почувствовал в груди томление, поехал сюда и обернулся богатырем. Вначале тридцать три года баклуши бил, как положено, а потом стал крепким да добрым...— Прозвище Яр носит очень приятный (и весьма крепкий!) парнишка из Киева — фэн Ярослав.
* — Добрынюшка, а не было ли чего дивного в подводном царстве?
— Было, — согласился Добрыня. — Примерещилось мне, что я не Добрыня‑богатырь, а простой парень по имени Завгар. Неплохой вроде парень, умный, но сложения не богатырского.
Неплохой вроде парень, умный, но сложения не богатырского. То ногу сломаю, то другую. Скучная, одним словом, жизнь...— Вот и снова Борис Завгародний. Как раз, когда писалась эта повесть, прошел слух, что он сломал ногу. Позднее выяснилось, что так оно и есть. Ныне нога зажила. Боря, будь здоров!
* ...Смолянин гордо потряс в воздухе кулечком с яйцами.
— Вот оно — мое будущее! Организую я компанию, назову ее «Я+Я». Буду яйцами торговать.
— Почему «Я+Я»? — изумился Кубатай.
— «Я плюс Яйца»! — пояснил Смолянин. — Звучит?..— Смолянинов в момент написания этой повести действительно занимался созданием компании со странным названием «И + И».
* ... — Сдерживай эмоции! — шепнул Иван Илье. — Контролируй силу! Не поддавайся ее темной стороне!..— Намек на джидайские заморочки из фильма «Звездные войны».
* ...Моя здесь. Я — Ахмет, боян татарский...— Надеемся, фантаст Спартак Фаттыхович Ахметов, большой интернационалист и увлеченный ученый‑минеролог, не обидится.
* ...И тут из толпы выскочил розовощекий молодец, запрыгнул на железную махину, уселся рядом с трубой и, взмахнув рукой, крикнул: — Поехали!..— Узнали Гагарина?
ЦАРЬ, ЦАРЕВИЧ, КОРОЛЬ, КОРОЛЕВИЧ...
Предисловие, в котором доктор Ватсон впервые видит Холмса растерянным
* ... — Попробуйте, Ватсон. Такого вы еще не пили. Это турецкий чай, а турецкий чай есть традиция в Турции...— Последняя фраза из идиотской рекламы турецкого чая. Отвратительного, надо сказать. Помните его половодье в конце восьмидесятых?
* ...когда вы кололи себе утреннюю порцию кокаина...— кокаин обычно употребляют другими методами. Но Холмс его именно колол — в виде семипроцентного раствора.
* ...Несколько месяцев назад, как раз после возвращения из Америки, где я повидал много интересного и поучительного, например американские библиотеки и магазины...— Алан Кубатиев любит рассказывать о своей поездке в США.
Часть первая. Королевский пингвин
Глава первая, в которой я дважды падаю в обморок, Шерлок Холмс что‑то понимает, и начинаются самые фантастические поиски в истории человечества
(Рассказ продолжает доктор Ватсон)
* ...Перелистнув страницу, я наткнулся и на такую хамовитую фразу: «Правда, доктору Ватсону однажды довелось выслушать от своего друга слова одобрения.»...— бедняга Ватсон прочитал кусочек статьи Кагарлицкого, из которой авторы почерпнули немало малоизвестных фактов из биографии Холмса и Ватсона.
* ...Курятник? — предположил Мак‑Смоллет. — Помню, однажды...
Холмс взял на палец немного помета, рассмотрел, и удовлетворенно кивнул:
— Голуби. Это голубятня...— наши герои попали в интересную и любимую авторами книгу — роман В.П.Крапивина «Голубятня на желтой поляне».
* ...Около часа мы гуляли по набережной, с любопытством разглядывая развешанные повсюду плакаты и лозунги. Смысл их, по большей части, был непонятен. Вот, например: «Пятидневке — ура!» Или: «Перейдем реку досрочно и вброд!» А самый частый и странный лозунг гласил: «Проискам нэцкистов — решительное фу!»...— Герои оказались в романе Владислава Крапивина «Голубятня на Желтой Поляне». Авторы понимают, что их прогноз развития событий спорен... но печальная логика перерастания революции в тиранию заставляют их высказать свою версию.
А книга очень хорошая. Если не читали — найдите, не пожалеете.
Глава вторая, в которой Кащей встречает дикарей
* .