Здорово,
правда?
Но меня мучила другая мысль.
-- Так эти аэропланы вашей конструкции или его?
Он обернулся ко мне с решительным намерением объяснить суть дела:
-- Ричард, эта конструкция существует как возможность именно такой
комбинации именно этих элементов, она существовала всегда, с тех пор, как
существуют пространство и время. Первый, кто начертит ее схему, может назвать ее
как ему угодно. В каждом мире действуют свои законы и понятия о том, кому она
должна принадлежать, и в большинстве случаев они различны.
Он снова нахмурился, стараясь сосредоточиться.
-- В нашем мире она именуется Киттен и надлежащим образом запатентована и
защищена законом как Сондерс-Виксен SV-6F. Джеффри де Хейвиланд в своем времени,
которое вы называете вашим прошлым, называет ее Тайгер Мот, она запатентована на
его имя. Женевьева де Ларош в своем времени назвала ее Бабочкой и
зарегистрировала под маркой Авьон Ларош. И так далее, вы понимаете? Это
бесконечно.
Готорну не хватало слов, он даже расстроился. Я подумал, что, кажется, я
чего-то не догоняю.
-- Поймите, дело не в конструкции. Конструкция -- это невидимая структура
большого летательного аппарата, она всегда была и всегда будет, независимо от
того, откроет ее кто-нибудь или нет. Но летает она, как лисица!
Он засмеялся. -- Это у нас здесь такое словечко.
-- Вы очень добры, Дерек, -- сказал я. -- Я уже действительно понимаю, о чем
вы говорите.
-- Я тоже, -- улыбнулся он, внимательно глядя на меня.
В конце конвейера узлы собирались в единое целое, сияющее всеми цветами
радуги по выбору заказчиков. На одних самолетах красовались наименования
компаний, на других -- имена пилотов или владельцев; на учебных самолетах
никаких надписей не было, если не считать жирной порядковой буквы алфавита на
корпусе -- J, К, L и т. д.
Где-то снаружи включился двигатель; его рев то нарастал, то спадал до тихого
урчания.
Какое же это должно быть ощущение, думал я, когда ты в один прекрасный день
приходишь на завод и получаешь готовый новехонький собственный биплан!
-- Эти двигатели, это не Роллс-Ройс Джипси Мэйджор?
-- А вы как думаете?
-- Думаю, что нет.
-- Мы используем Тривейн Марк Цирцея 2.
-- Понимаю. А я бы называл их Джипси Мэйджор.
-- Называйте, -- сказал он великодушно.
Мы продолжали разговор о самолетах; время от времени мы останавливались,
когда он хотел показать мне какую-нибудь особенно удачную деталь, опасаясь, что
я мог не обратить на нее внимания.
Кажется, он не замечал, что его эпоха интересовала меня не меньше, чем
авиация.
-- Но это же не 1923 год, правда?
Он удивленно поднял голову:
-- Как это не 1923-й? Это он и есть. Для нас.
-- Тайгер Мот был разработан после 1930 года. Где-то в самом начале
тридцатых.
-- Скажите лучше открыт. Разработан звучит как-то слишком собственнически.
Конструкция же эта существовала всегда.
-- Тайгер Мот не был открыт до начала тридцатых, Дерек. Что он делает здесь,
в 1923-м? Ручаюсь, вы сейчас скажете, что ваш 1923-й отличается от моего.
-- Именно, -- подтвердил он. -- По-моему, у вас была война.
-- Именно, -- подтвердил он. -- По-моему, у вас была война. Вы назвали ее
Великой Войной, или что-то в этом роде. А вот мы этого не сделали. Многие из нас
увидели ее приближение и решили не становиться ее частью. Это же одни потери,
ничего больше.
В его голосе не было печали, и я вдруг понял, что у него и причин-то нет,
чтобы печалиться. Он не имеет представления, как выглядит разруха.
-- Отклонившись от войны, мы отклонились тем самым в альтернативное время,
где можем сосредоточиться на том, что приносит нам удовлетворение. В данном
случае, то есть я имею в виду Сондерс-Виксен, это было открытие авиаконструкций.
Поэтому некоторые наши самолеты появились несколько раньше, чем ваши, а к тому
же нам не пришлось все это время возиться с военными самолетами, наших
конструкторов не убивали на фронте и тому подобное.
-- ...отклонились в альтернативное время?
-- Да, конечно. Это происходит каждую минуту: люди решают изменить свое
будущее. Вот вы же решили не начинать ядерной войны -- кажется, это было в вашем
1963 году. Вы подошли к ней вплотную, но решили -- не надо. Очень немногие
приняли иное решение, война соответствовала их потребностям. Различные есть
времена -- расходящиеся, сходящиеся, параллельные. Наши с вами параллельны.
-- Благодаря чему я и смог навестить вас.
-- Нет. Вы смогли навестить нас потому, что любите то, что мы делаем. Вы
любите летать в первоклассном двухкрылом самолете. А мы любим его
конструировать.
-- Совсем просто.
-- Почти. И у нас безопасно.
-- У вас безопасно.
-- Я говорю серьезно.
Он остановился под крылом яркожелтого Киттена в самом конце сборочной линии
и смахнул несколько невидимых пылинок с британского герба на фюзеляже.
-- Вас привлекает сюда и наше сходство с вашим прошлым, которое вам
небезынтересно. Нет речи о том, насколько удачнее оно окажется у нас. Этому миру
не грозит в ближайшее время корчиться в пламени. Вы можете оставить дома ваш
уровень электроники и физики высоких энергий и рассчитывать на наше время, с
травяными аэродромами по всей стране, с летающими цирками, которые за несколько
шиллингов катают пассажиров, с двигателями и корпусами машин столь простыми и
надежными, что пилоту достаточно одного-двух гаечных ключей да еще куска
брезента и банки клея на случай, если потребуется залатать дыру.
-- И что, я не могу, летая здесь, погибнуть?
-- Пожалуй, можете. -- Он говорил так, словно никогда раньше об этом не
думал. -- Время от времени здесь случаются странные столкновения, но как-то так,
что никто особенно не страдает.
Он просиял:
-- Я полагаю, это потому, что мы делаем очень хорошие машины.
Он направился к выходу в конце ангара, и через минуту мы уже щурились от
яркого солнечного света.
Открывшийся вид сразу врезался мне в память, но вместе с тем и разбудил ее:
мне казалось, что я когда-то уже был здесь.
На белый бетон летного поля наползала трава, зеленая, как вода в горных
озерах; вокруг расстилалось огромное свободное пространство, кое-где
расцвеченное, как заплатами, фермерскими участками с дубовыми рощами. Травяной
покров на слегка неровной местности напоминал издали спокойные волны.
Это рай для летчиков. Откуда бы ни дул ветер, внизу всегда можно найти
ровный травяной участок для посадки.