- Все трубки магов такие, как твоя?
- Не все имеют трубки, подобные моей, но я знаю некоторых, у кого они
есть.
- Можешь ли ты сам сделатьтрубку,такую,какэта,донХуан?-
настаивал я. - Предположим, что ты не имел бы ее. Как бытыпередалмне
трубку, если бы ты хотел это сделать?
- Если бы у меня не было трубки, то я бы не мог; да и незахотелбы
тебе ее передать. Я бы дал тебе взамен что-нибудь еще.
Казалось, что он почему-то мною недоволен.Онположилсвоютрубку
очень осторожно в чехол, который, должно быть,имелвкладышизмягкого
материала, потому что трубка, которая входила в чехол,скользнулавнутрь
очень мягко. Он пошел в дом убирать трубку.
- Ты не сердишься на меня, дон Хуан? - спросил я, когда онвернулся.
Он, казалось, удивился моему вопросу.
- Нет. Я никогда ни на кого несержусь.Никтоизлюдейнеможет
сделать ничего достаточного и важного для этого. На людей сердишься, когда
чувствуешь, что их поступки важны. Ничего подобного я больше не чувствую.
26 декабря 1961 года.
Специальное время дляпересадки"саженца",какдонХуанназывал
корень, не было установлено, хотя предполагалось, что это будетследующий
шаг в приручении силы растения.
Я прибыл в дом дона Хуана в субботу, 23 декабря, сразупослеобеда.
Как обычно, мы некоторое времясиделивмолчании.Деньбылтеплыйи
облачный. Прошли уже месяцы с тех пор, как он дал мне первую порцию.
- Время вернуть траву земле, - сказал он внезапно.-носначалая
собираюсь устроить защиту для тебя. Ты будешь держать ее и охранять ее,и
никто, кроме тебя одного, недолженеевидеть.Посколькуясобираюсь
устанавливать ее, то я тоже увижу ее. Это нехорошо, потому что, как яуже
говорил тебе, я не поклонник "травы дьявола", мы с тобой не одно и тоже.
Но моя память долго не проживет, я слишком стар. Ты должен охранять ееот
глаза других, на то время, пока длится их память об увиденном, сила защиты
подпорчена. - Он пошел в свою комнату и вытащилтриузлаиз-подстарой
соломенной циновки. Он вернулся на веранду и уселся.
После долгого молчания он открыл один узел. Это было женское растение
дурмана, которое он нашел вместе со мной. Вселистья,цветыисеменные
коробочки, которые он сложил ранее, были сухими.Онвзялдлинныйкусок
корня в форме игрек и вновь завязал узел.
Кореньвысохисморщился,искладкикорыширокоотставалии
топорщились. Он положил корень к себе на колени, открыл свою кожаную сумку
и вынул нож. Он держал корень сухой передо мной.
- Эта часть для головы, - сказал он и сделал первый надрез нахвосте
игрека, который в перевернутом виде напоминалчеловекасрасставленными
ногами.
- Это для сердца, - сказал он и надрезалвблизисоединенияигрека.
Затем он обрезал концыкорня,оставилпримернопо7-8смнакаждом
отростке.
Затем он обрезал концыкорня,оставилпримернопо7-8смнакаждом
отростке. Затем медленно и терпеливо он вырезал фигурку человека.
Корень был сухой и волокнистый. Для того, чтобы вырезать из него, дон
Хуан сделал дванадреза,онразворошилиуложилволокнанаглубину
надрезов. Тем не менее, когда он перешел к деталям, то он придалформуи
кистям рук. Окончательным продуктомбылавытянутаяфигурачеловекасо
сложенными на груди руками и кистями рук, сплетенными в замок.
Дон Хуан поднялся и прошел в голубой агаве, которая росла перед домом
рядом с верандой. Он взялтвердыйшиподногоизцентральныхмясистых
листьев, нагнул его и повернул 3-4 раза. Круговое движение почтиотделило
шип от листа. Он повис. Дон Хуан взял между зубами и выдернул.Шипвышел
из мякоти листа, таща за собой хвост белых нитевидных волокон, сросшихся с
деревянным шипом, длиной около 60 см. Все еще держа шип междузубами,дон
Хуан скрутил волокна вместе междуладонямиисделалшнур,которыйон
обернул вокруг ног фигурки, чтобы свести их вместе.Онобматывалнижнюю
часть фигурки, пока шнур весь не кончился. Затем очень ловкоонприделал
шип, как копье, к передней части фигурки, под сложенными рукамитак,что
острый конец выступил из сцепленных ладоней. Он вновь использовал зубыи,
осторожно потянув, вытащил почти весь шип. Он выглядел, как длинное копье,
выступающее из груди фигурки. Не глядя больше на фигурку, дон Хуан положил
ее в свою кожаную сумку. Казалось, усилия измуччили его. Он растянулсяна
веранде и заснул.
Было уже темно, когда я проснулся. Мы поели из припасов, что я привез
ему, и еще немного посидели на веранде. Затем дон Хуан пошел за дом,взяв
с собой три узла. Он нарубил веток и сухихсучьевиразвелкостер.Мы
удобно уселись перед огнем, и он открыл все свои три узла. Крометого,в
котором были сухие части женского растения,тамбылдругой,содержащий
все, что осталось от мужского растения, и третий толстый узелсзелеными
свежесрезанными листьями дурмана.
Дон Хуан пошел в свинарникивернулсяскаменнойступкой,очень
глубокой, похожей скорее на горшок, с мягко закругленным дном.Онсделал
небольшое углубление и твердо установилступкуназемле.Онподбросил
сучьев в костер, затем взял два узла с сухими частями мужского иженского
растений и всесразувысыпалвступку.Онвстряхнулматерию,чтобы
убедиться, что все остатки растений упали в ступку. Изтретьегоузлаон
извлек два свежих куска дурмана.
- Я хочу приготовить их специально для тебя, - сказал он.
- Что это за приготовления, дон Хуан?
Одна из этих частей происходит отженскогорастения,другая-от
мужского. Это единственный случай, когдаэтидварастениядолжныбыть
положены вместе. Это части корня с глубины один ярд.
Он растирал их в ступке равномерными ударами пестика. Делаяэто,он
пел тихим голосом, который звучал, как безритменный монотонный гул. Слов я
не мог разобрать.