Я позвал дона Хуана на помощь. Один раз я даже взвыл в полныйголос,
но дон Хуан не двинулся. Он продолжал искоса смотреть на меня, как если бы
ему не хотелось повернуть голову, чтобы взглянуть на меня прямо. Ясделал
шаг к нему, но вместо того, чтобы двигаться вперед,якачнулсяназади
упал на стену. Я знал, что столкнулся с ней спиной, ноонанеощутилась
твердой: я был погружен в мягкуюгубкообразнуюсубстанцию,-этобыла
стена. Мои руки были расставлены встороны,имедленновсемоетело,
казалось, тонуло в стене. Я мог только смотретьвперед,вкомнату.Дон
Хуан все еще смотрел на меня, но он не сделал никаких попыток помочьмне.
Я сделал сверхусилие, чтобы выдернуть свое телоизстены,ноонолишь
тонуло всеглубжеиглубже.Внеописуемомужасеячувствовал,что
губкообразная стена смыкается на моем лице. Я попытался закрыть глаза,но
они не закрывались.
Я не помню, что еще случилось.ВнезапнодонХуаноказалсяпередо
мной, мы были в соседней комнате. Я виделегостолигорячуюглиняную
печь. Уголком глаза я различил ограду за домом. Я все еще мог видеть очень
ясно. Дон Хуан принес керосиновую лампу и повесил ее в центрекомнаты.Я
попытался посмотреть вдругуюсторону,номоиглазасмотрелитолько
вперед. Я не мог ни различить, ни почувствовать ни одну изчастейсвоего
тела. Мое дыхание было неощутимо. Но мысли мои были исключительноясными.
Я ясно сознавал все, что происходило передо мной. Дон Хуан подошел ко мне,
и моя ясность мысли закончилась. Что-то, казалось,остановилосьвомне,
мыслей больше не было.
Я увидел, что дон Хуан подходит комнеиненавиделего.Яхотел
разорвать его на части. Я мог бы убить его тогда,нонемогдвинуться.
Сначала я чувствовал неясное давление на голову,ноонотакжеисчезло.
Оставалась еще одна вещь - всепоглощающая злоба на дона Хуана. Я видел его
всего вкаких-тонесколькихдюймахотсебя.Яхотелрватьего.Я
чувствовал, что рычу. Что-то во мне начало содрогаться.
Я услышал, что дон Хуан говорит сомной.Егоголосбылмягкими
успокаивающим, и я чувствовал бесконечноеудовольствие.Онподошелеще
ближе и стал читать испанскую колыбельную:
"леди св. Анна, почему дитя плачет? Из-за яблока, что оно потеряло. Я
дам тебе одно. Я дам тебе два. Одно для ребенка, одно - для тебя".
Теплота охватила меня. Это была теплота сердца и чувств.Словадона
Хуана были далеким эхом. Они поднимали далекие воспоминания детства.
Ненависть,которуюяпередтемчувствовал,исчезла.Неприязнь
сменилась на притягивающую радостную любовь к дону Хуану. Он сказал, что я
должен старатьсянеспать,чтоуменянетбольшетела,иямогу
превратиться во что угодно, во что захочу. Он отступилназад.Моиглаза
были на нормальном уровне, как если бы я стал рядом с ним. Он вытянул руки
перед собой и велел мне войти в них.
Он вытянул руки
перед собой и велел мне войти в них.
То ли я двинулся вперед, то ли он подошел ближе ко мне. Его руки были
почти на моем лице - на моих глазах, хотя я их не чувствовал.
- Зайди ко мне в грудь, - услышал я, как он сказал.
Я почувствовал, что я поглощаю его. Это было тожесамоеощущение,
чтоигубкообразностьстены.Затемяслышалтолькоегоголос,
приказывающий мне смотреть и видеть.
Его я больше не мог различать. Мои глаза были, очевидно, открыты, так
как я видел вспышки света на красном фоне. Это было, как если б ясмотрел
на свет через сомкнутые веки. Затем мои мысли стали убывать в количестве и
интенсивности и исчезли совсем. Было лишь осознание счастья.
Янемогразличитькаких-либоизмененийосвещения.Совершенно
внезапно я был вытолкнут на поверхность.Яопределенночувствовал,что
меня откуда-то подняли. И я был свободен двигаться с огромной скоростьюв
воде или в воздухе. Я плавал, как угорь. Я извивался и крутился, взмывал и
опускался по желанию. Я чувствовал, как холодный ветер дует повсюду вокруг
меня, и я начал парить, как перышко, вперед и назад, туда и сюда,внизи
вниз, и вниз, и вниз.
28 декабря 1963 года.
Я проснулся вчера во второй половине дня.ДонХуансказал,чтоя
мирно проспал почти двое суток. У меня была тяжесть в голове. Я выпил воды
и мне стало оченьнехорошо.Ячувствовалсебяусталым,исключительно
усталым, и после еды я опять лег спать.
Сегодня я уже чувствовалсебяполностьюотдохнувшим.Мысдоном
Хуаном говорили о моем опыте с маленьким дымком. Думая, что он хочет, чтоб
я рассказал ему всю историю так же,какяделалэтовсегда,яначал
описывать свои впечатления, но он остановил меня, сказав, что это не нужно.
Он сказал мне, что в действительности я ничего не сделаличтоясразу
уснул, поэтому и говорить не о чем.
- Но как насчет того, что я чувствовал? Разве это совсем не важно?-
настаивал я.
- Нет. Не с дымком. Позднее, когда тынаучишьсяпутешествовать,мы
поговорим. Когда ты научишься проникать внутрь предметов.
- Разве действительно проникают внутрь предетов?
- разве ты не помнишь? Ты проник с_к_в_о_з_ь эту стену?
- Я думаю, что в действительности я сошел с ума.
- Нет, ты не сошел с ума.
- Я вел себя так же, как ты, дон Хуан, когда ты курил впервые?
- Нет, это было не так. У нас разные характеры.
- Как ты себя вел?
Дон Хуан не ответил. Я перефразировал вопрос и задал его снова. Но он
сказал, что не помнит своих впечатлений и что мой вопрос равносилентому,
что спрашивать у старого рыбака, какие у него были впечатления,когдаон
удил впервые. Он сказал, что дымок, как о_л_л_и_, уникален, иянапомнил
ему, что он также говорил,чтомескалитоуникален.Оннастаивал,что
каждый из них уникален, но что они различаются качественно.