Метода, на которой она остановилась, в
лучшемслучаеизобличалаотсутствиевоображенияи,подобнопрочим
аналогичным мерам, была подсказана ей Джозефом Мейнуэрингом; она состоялав
том, чтобы, пользуясь словами сэра Джозефа, "дать мальчику хлеб с маслом,а
о джеме пусть позаботится сам". В переводе с языка метафор напростойязык
это означало, что Безилу следует выдавать четыреста фунтов в год при условии
хорошего поведения, с расчетом на то, что он дополнит эту сумму собственными
усилиями, если захочет жить более вольготно.
Метода эта незамедлилапринестиплачевныеитоги.Четыреразаза
последние десять лет леди Сил приходилось платить долги Безила; одинразс
условием, что он будет жить дома при ней; один раз с условием, что онбудет
жить где угодно, хоть за границей, только не у нее; один раз с условием, что
он женится; один раз с условием, что не женится. Дважды он был оставляем без
шиша в кармане: дважды восстановлен в милости;одинразустроенвТемпл
{Одно из двух лондонских обществ адвокатов и здание, где оно помещается.} на
жалованье в тысячу фунтоввгод;несколькораз,впоощрениесерьезных
попыток занятьсякоммерческойдеятельностью,былобнадеженкругленькими
суммами капитала; один раз чуть не вступил во владениесизалевойфермойв
Кении. И привсехэтихпеременахсудьбыДжозефМейнуэрингигралроль
политического агента при артачливом султане на жалованье, причем игралтак,
что впору ожесточиться и воплощенному благодушию, отчего падала доминимума
ценность всякого его даяния. В промежуткизабвенияинезависимостиБезил
промышлял сам о себе и одно за другим перепробовалвсеремесла,доступные
молодому человеку с его способностями. Ему никогда не былоособеннотрудно
найти работу,гораздотруднеебылоудержатьсянаней,ибововсяком
работодателеонвиделпротивникапоигре,требующейловкостии
изворотливости. Всю свою энергию и изобретательность Безил направлял нато,
чтобы хитрым путем вынудить работодателя к сдаче, и как только он втирался к
нему в доверие, у него пропадал всякий интерес к игре. Так английские девицы
пускаются в бесконечные ухищрения, чтобы раздобыть себе мужа, а выйдя замуж,
считают себя вправе почить на лаврах.
Безил писал передовицы для газеты "Скотские новости", состоял вличной
свите лорда Мономарка, торговал шампанским накомиссионныхначалах,писал
диалоги для кино и открыл для Би-Би-Си серию интервью с продолжением. Катясь
всенижепообщественнойлестнице,онслужилрекламнымагентому
женщины-змеи и в качестве гида завез группу туристов наитальянскиеозера.
(Рассказом об этом он некоторое время расплачивалсязаобеды.Путешествию
сопутствовал рядраздражающихэпизодов,нараставшихвбурномтемпе,и
кончилось оно тем, что Безил связал в пачку все билеты и паспортаиутопил
их в озере Гарда, а затем сел на утренний поездиотправилсяодиндомой,
препоручив пятьдесят британцев, без гроша в кармане и без знания иностранных
языков, заботам божества, пекущегосяоброшенныхстранниках,будетакое
существует; по его словам, они и по сей день были там.
)
Время от времениБезилисчезалзапределыцивилизованногомираи
возвращался с россказнями, которым никто особенно не верил,-например,о
том,каконработалнатайнуюполициювБоливиииликонсультировал
императора Азании по вопросам модернизациистраны.Безилпостоянно,если
можно так выразиться, проводил свои собственныекампании,предъявлялсвои
собственные ультиматумы, пропагандировалсвоисобственныеидеи,ограждал
себя своей собственной светомаскировкой;онбылбеспокойнымменьшинством
одного в мире ленивых бюргеров. В своейсобственнойжизнионпрактиковал
системунажимаиумиротворения,агитацииишантажа,сопоставимуюс
нацистской дипломатией, с той только разницей, чтоцели,которыеонсебе
ставил, не шли дальше его собственной забавы.
Подобнонацистскойдипломатии,егосистемамоглауспешно
функционироватьлишьвмиролюбивонастроенном,упорядоченном,
респектабельном мире. В мире же новом, скрытничающем, хаотическом, какимон
стал в первые дни войны, Безил впервые почувствовал себя не в своей тарелке.
Ощущение было такое, будто он в какой-то латиноамериканской стране вовремя
переворота,причемненаположенииангличанина,анаположений
латиноамериканца.
Конец сентября Безил встретил в несколько раздражительномрасположении
духа. Страх перед воздушными налетами на какое-то время прошел, и те, кто по
своей воле покинули Лондон,теперьвозвращались,делаявид,будтолишь
ненадолго отлучились в свои загородные имения навести тампорядок.Женыи
дети бедняков тоже валом валили домой, в свои опустевшие кварталы. В газетах
писали, что поляки держатся стойко; что их кавалерия проникла далеко в глубь
Германии; что враг уже испытывает нехватку горючего; что Саарбрюккен вот-вот
перейдетврукифранцузов.Уполномоченныегражданскойпротивовоздушной
оборонырыскалипоотдаленнымдеревушкам,выслеживаяпростолюдинов,
возвращающихся домой из трактиров с горящимитрубками.Лондонцыникакне
хотели усваивать обычай сидеть дома у камелька и ползали впотьмах отодного
увеселительного заведениякдругому,аоприбытиикместуназначения
узнавали на ощупь, по пуговицам на ливрее швейцара; черные стеклянные двери,
вращаясь, открывали доступ в сказочный мир, и словновозвращалосьдетство,
когда тебя с завязанными глазами вводиливкомнату,гдестоитзажженная
елка. Список пострадавших в уличныхпроисшествияхразроссядочудовищных
размеров, и по всему Лондону ходили ужасающие рассказы о налетчиках, которые
нападали на старыхджентльменовбуквальнонаступенькахихклубовили
забивали их до полусмерти на Хэй-Хилл.
Все, с кем бы ни встречался Безил, хлопотали о месте. Иные, сознательно
илибессознательно,ужедавнозастраховалисебяотбезработицы,
определившись добровольцами в какую-нибудьвоинскуючасть.