Он решил заглянуть к нему.
Пройти в здание оказалось не так-то легко; только раз в жизни, когдау
него было назначено свидание в одной киностудии в дальнем пригороде Лондона,
довелось ему столкнуться состольчудовищнымипрепятствиями.Впорубыло
подумать, будто все секреты всех службзапрятанывэтугромоздкуюмассу
каменной кладки. Эмброуза впустили лишь тогда, когда сам Бентли, вызванный в
проходную, удостоверил его личность.
- Нам приходится соблюдать крайнюю осторожность, - сказал Бентли.
- Почему?
- К нам приходит слишком много людей. Вынеможетесебепредставить
сколько. Это ужасно затрудняет нашу работу,
- А в чем состоит ваша работа, Джефри?
- Главным образом в том,чтобыотсылатьпосетителей,которыехотят
видеть меня, к тем, кого они не хотят видеть. Яникогданелюбилпишущих
людей - разумеется, мои личные друзья не в счет, - добавилон,-Яине
подозревал, что их такая уйма. Наверное, еслиподуматьхорошенько,этои
объясняет, почему на свете так много книг. Ну, а я никогда не любилкниг-
разумеется, книги моих личных друзей не в счет.
Они поднялись на лифте и, проходя по широкому коридору, обошли стороной
Безила. Он разговаривал на каком-то иностранном языке, состоящемсплошьиз
отхаркиваний, с болезненного вида человеком в феске.
- Этот не входит в число моих личных друзей, - с горечью сказал Бентли.
- Он здесь работает?
- Не думаю. В отделе Ближнего Востока вообще никто не работает.Просто
шляются без дела и болтают.
- Традиция восточного базара.
- Традиция министерств. Вот моя каморка.
- Они достигли двери бывшей химическойлабораторииивошли.Вуглу
комнаты была белая фарфоровая раковина, в которую монотонно капалаводаиз
крана. Посередине, на застланном линолеумом полу, стоял ломберный стол и два
складныхстула.УсебявиздательствеБентливосседалподпотолком,
расписанным Ангелиной Кауфман, среди тщательно подобранноймебеливстиле
ампир.
- Как видите, приходится устраиваться по-скромному, - сказалон.-Я
велел поставить здесь вот эти, чтобы придать комнате более человеческий вид.
"Эти" были два мраморныхбюстаработыНоллекенса{ДжозефНоллекенс
(1737-1823)-английскийскульптор,знаменитыйсвоимипортретными
скульптурами (бюстами). Среди егозаказчиковбылиизвестнейшиелюдиего
эпохи, в их числе Лоренс Стерн, Вильям Питт, английский король,ГеоргIII,
принц Уэльский (впоследствии король Георг IV).}, на взглядЭмброуза,более
человечной комната Бентли от них не стала.
- Вам не нравится? Вы должны помнить их по Бедфордсквер.
- Мне они очень нравятся. Я прекрасно их помню, но не кажетсяливам,
дорогой Джефри, что здесь от них веет чем-то похоронным?
- Да, - грустно проговорил Бентли.
}, на взглядЭмброуза,более
человечной комната Бентли от них не стала.
- Вам не нравится? Вы должны помнить их по Бедфордсквер.
- Мне они очень нравятся. Я прекрасно их помню, но не кажетсяливам,
дорогой Джефри, что здесь от них веет чем-то похоронным?
- Да, - грустно проговорил Бентли. -Да.Японимаю,чтовыхотите
сказать. Здесь они и вправду раздражают служащих.
- Раздражают?
- До умопомрачения. Вот, взгляните. -ОнпротянулЭмброузудлинную,
отпечатаннуюнамашинкепамятнуюзаписку,озаглавленную"Мебели-
нежелательность сверх служебных потребностей". - Ну, а я отослал им вот это.
- Онпротянулещеболеедлинноепослание,озаглавленное"Произведений
Искусства, способствующих душевномуспокойствию,отсутствиевпомещениях
консультантов".-Иполучилсегоднявотэто."Цветов,обрамленных
фотографий, а также прочих мелких украшений и массивных мраморных монументов
и мебели красного дерева декоративными особенностямиразличиемежду".Как
видите, ярость прорывается тут аллитерациями. На этом пока все и засохло, но
вы понимаете, как невероятно трудно тут что-нибудь пробить?
- И, наверное, едва ли имело смысл объяснять, что о Ноллекенсе написана
одна из замечательнейших биографий на английском языке?
- Нет, конечно.
- Да, вам приходится работатьсредиужасныхлюдей.Вымужественный
человек, Джефри. Я бы такого не вынес.
- Господи помилуй, Эмброуз, зачем же вы сюда пришли?
- Пришел просто проведать вас.
-Нуда,всеприходятпроведать,толькоприэтомрассчитывают
устроиться к нам на работу. Так что уж лучше вам сразу и подать заявление.
- Нет, нет.
- Смотрите, как бы вам непришлосьпожалеть.Мывсеругаемнашего
старого министра, но у нас уже немало приличных людей,имычтонидень
проталкиваем новых. Смотрите, пожалеете.
- Я вообще ничего не хочу делать. Я считаю всю эту войну безумием.
- Ну так напишите для нас книгу. Я издаю очень милую серию "Зачтомы
сражаемся" иужеподрядиладмиралавотставке,англиканскоговикария,
безработного докера, стряпчего-негра сЗолотогоБерегаиврача-ушникас
Харли-стрит. Сперва-то я думал просто о сборнике статей наобщуютему,но
потом пришлось несколько расширить первоначальный замысел. Дело в том, что у
авторов оказались до того различные взгляды, что это повело быкпутанице.
Но мы отличномоглибывсунутьвасвсерию."Явсегдасчиталвойну
безумием". Вот и еще одна точка зрения.
- Но ведь я и сейчас считаю войну безумием.
- Да, да, - произнес Бентли, и его внезапный порыв угас. - Я понимаю.
Дверь открылась, и в комнату вошел серенький педантичный человечек.