Безилоглянулсячерез
плечо - не видно ли его юных пассажиров-идернулзашнурокжелезного
колокола. Колокол мелодично прозвонил где-то совсем рядом,идверьвскоре
открыла служанка в яблочно-зеленом платье, переднике из муслина сразводами
ввидеветочекинакрахмаленнойбелойшапочке,представлявшейсобой
смехотворную помесь голландки имонашескойкамилавки.Этафантастическая
фигура повела Безила за собой, и, сначала поднявшись на ступеньку,апотом
на ступеньку опустившись,онивошливгостиную,гдеслужанкаоставила
Безила, и он имел время рассмотреть убранство. Пол здесь был застлан грубыми
тростниковымициновками,авнекоторыхместахпестрымибалканскими
ковриками. На стенах висели торнтоновские гравюры с изображением цветов (вот
только его шедевра, "Царицы ночи", невидатьбыло),вышивкиистаринные
географические карты. Самыми выдающимися предметами обстановки былибольшое
фортепьяно и арфа, а кроме них стояли еще какие-то столы истулья,имевшие
такой вид,будтоихсработалипрямоизсырогобука.Открытыйкамин,
топившийся торфом, то и дело попыхивал в комнату клубами дыма,иуБезила
скоро заслезились глаза. Какразтакуюкомнатупредставлялонсебепо
объявлению, и как раз такой парой оказались мистер и миссий Харкнесс. Миссис
Харкнесс отличало шерстяное одеяние ручной вязки, большиепоэтичныеглаза,
длинный и красный от мороза нос и неописуемогоцветаволосы,уложенныев
художественном беспорядке. Муж ее сделал все возможное, чтобызамаскировать
последствия двадцати лет, проведенных в клубе и бунгало на ДальнемВостоке.
Он отпустил небольшую козлиную бородку, он носил домотканые бридживстиле
пионероввелосипедногоспорта,онзаправлялсвободновисящийшелковый
галстук в кольцо с камеей - и все же в его манередосихпорсохранялось
что-то напоминавшее того щеголеватого человека в белыхпарусиновыхбрюках,
который из вечера в вечер в свой черед выставлял розовый джиндругимтаким
же щеголеватым людямвбеломидваждывгодобедалвгубернаторской
резиденции.
Они вошли через дверь, открывавшуюся всад.Безилтакиждал,что
мистер Харкнесс скажет: "Присаживайтесь" и, хлопнув в ладоши, спросит джину.
Но вместо этого супруги поглядели на неговопрошающеидажеснекоторым
отвращением.
- Меня зовут Сил. Я пришел по вашему объявлению в "Курьере".
- Ах, по нашему объявлению... Да, да, - неопределенно проговорил мистер
Харкнесс. - Была у нас такая мысль. Нам стало чуточку стыдно, что у настут
так много места, таккрасиво.Понашимнынешнимзапросамдомдлянас
великоват. Мы действительно думали, что, быть может, если бы нас познакомили
с какими-нибудь людьми нашего склада, с такими же простыми вкусами, мы могли
бы, э-э... соединить свои усилия, так сказать, в нынешние трудные времена. В
сущности говоря, у нас уже есть одна жилица, и я не думаю, чтобы мы серьезно
хотели принять к себе еще одного, так ведь, Агнес?
- Это так просто, празднаямысль,-сказаламиссисХаркнесс.
.. соединить свои усилия, так сказать, в нынешние трудные времена. В
сущности говоря, у нас уже есть одна жилица, и я не думаю, чтобы мы серьезно
хотели принять к себе еще одного, так ведь, Агнес?
- Это так просто, празднаямысль,-сказаламиссисХаркнесс.-В
зеленом месте зелень дум {Перифраз строки из стихотворения английского поэта
XVI в. Эндрю Марвелла. У автора дословно; "Зеленые думы(мысли)взеленой
сени (тени)".}...
- У нас, видите ли, не гостиница. Мы только принимаем жильцов на полный
пансион. Это совершенно разные вещи.
Безилпонялихнерешительностьспоразительнойдлянего
проницательностью.
- Я прошу не за себя, - сказал он.
- А, это другое дело. Я полагаю, мы могли быпуститьещеодногоили
двух человек, если б только они действительно э-э... Миссис Харкнесспришла
ему на помощь.
- Если бы мы были уверены, что они могут быть тут счастливы.
- Вот, вот. В сущности говоря, у нас дом, где все счастливы.
Безилу казалось, будто он вновь слышит заведующего пансионом при школе:
"В сущности говоря, у нас дом энтузиастов, Сил. Может, мы и не завоюемвсех
кубков, но по крайней мере стараемся".
- О да, конечно, - галантно ответил он.
- Вы,наверное,хотитеосмотреться.Сдорогидомкажетсясовсем
маленьким, но в действительности, если сосчитать комнаты,оннаудивление
большой.
Сто лет назад на месте пастбищ вокруг Грэплинга были сплошныенивы,и
мельница молола зерно на всю округу. Еще задолго до Харкнессов она пришлав
упадок и в восьмидесятых годах прошлого века былапревращенавжилойдом
одним из последователейУильямаМорриса.Речкуотвели,мельничныйпруд
осушили и выровняли, и на его месте, в котловане, разбили сад. В помещениях,
где стояли жернова и приводные механизмы, а также в длинных верхнихярусах,
гдехранилосьзерно,деликатнонастелилиполы,оштукатурилистеныи
поставили перегородки. Миссис Харкнесс с материнскойгордостьюперечисляла
эти особенности.
- Вашидрузья,которыесобираютсякнамприехать,художественные
натуры?
- Да нет, пожалуй, едва ли их можно так называть.
- Они не пишущие люди?
- Пожалуй, что нет.
- Я всегда думала, что тут у нас идеальноеместодляпишущихлюдей.
Позвольте спросить, кто же они такие, эти ваши друзья?
- Ну, вероятно, их можно назвать просто эвакуированные. Мистер и миссис
Харкнесс любезно засмеялись этой милой шутке.
- Горожане, ищущие тихого прибежища, так, что ли?
- Именно так.
- Ну что же, они найдут, его здесь,правда,Агнес?Онивернулисьв
гостиную. Миссис Харкнесс положила руку на золоченую шейку арфы иустремила
взор куда-то за сад,придавмечтательноевыражениесвоимбольшимсерым
глазам.