Англиканский священникстаралсявыжатьмаксимумиздовольнобессвязных
сообщений из Голландии о жестоком обращении с животными в Бремене.Тутнет
фундамента для башниизслоновойкости,подумалЭмброуз,нетгирлянды
облаков, чтобы увенчать ее вершину,иегомыслижаворонкомвоспарилив
рисованное темперойнебочетырнадцатоговека,-небоплоских,пустых,
сине-белых облаков, с перекрестной штриховкой золотом на обращенных к солнцу
боках, в безмерную высь, выведенную мыльной пеной на панно изляпис-лазури.
Он стоял на высокой сахарной вершине, на новоявленнойвавилонскойбашне-
муэдзин, выкликающий свое обращение миру куполов и облаков, - а унегопод
ногами, между ним и нелепыми маленькими фигурками, вскакивающими и падающими
ниц на полосатых молитвенных ковриках, лежала прозрачнаявоздушнаябездна,
где резвились голуби и бабочки.
VII
В составленный покойной миссис Сотилл список "Только для приема в саду"
входили большей частью люди очень пожилые, те, кто, дослужившись до пенсии в
городе или заграницей,удалялисьнапокой,купивнебольшойпомещичий
особнякилидомсвященникапобольше.Притакихдомах,всвоевремя
содержавшихся на ренту с участка в тысячу акров и десятка коттеджей,теперь
имеласьтольколужайкадаобнесенныйстеноюсад,иихсуществование
поддерживалосьисключительнонапенсиюиличныесбережения.
Сельскохозяйственныйхарактерокружающейместностивызывалособенное
неудовольствие этих мелких землевладельцев. Крупныеземельныесобственники
вродеФреддиохотнопродавалиотдаленныефермытем,ктохотелвести
хозяйство. "Только для приема в саду" страдали при этом ипротестовали.Ни
расширить узкий клин, ни подрезать дерево,мешающеетелеграфнымпроводам,
нельзя было без того, чтобы этого не отметили с сожалением втехсолнечных
светелках.Обитателиихбылиблагожелательные,общительныелюди;их
заботливо урезанное потомство давно уже выпорхнуло из родного гнезда илишь
изредка наведывалось к родителям. Дочери имели квартиры и работу в Лондоне и
жили собственной жизнью; сыновья, люди служивые илиделовые,такжекрепко
стояли на ногах. Дары империи помаленьку притекали в аграрныекрая:амбары
для хранения десятинногозернапревращалисьвобщинныедома,бойскауты
получали новую палатку, а приходскаямедсестраавтомобиль;старыескамьи
вытаскивались из церквей, хоры разбирались, королевский гербискрижалис
десятью заповедями выносились из-за алтаря изамещалисьширмамиизсиней
шелковой ткани, поддерживаемыми по углам золочеными солсберийскими ангелами;
лужайкикороткоподстригались,удобрялисьипропалывались,исих
великолепной поверхности вставали пучкипампаснойтравыиюкки;рукив
перчатках из года в год копались в искусственных горках с навалом камней, из
года в год работали ножницами на травянистых рубежах;взалахнастолах,
рядом с подносами для визитных карточек, стояли лубяные корзинки.
Сейчас,в
мертвых глубинах зимы, когда пруды с кувшинками были затянуты толстымслоем
льда, а огороды застилались на ночь мешками, эти славныелюдикаждыйдень
подкармливали птиц крошками со своего стола и заботилисьотом,чтобыни
один старик в деревне не остался без угля.
Таков был тот неведомый мир, который Безил рассматривал на забранныхв
кожу страницах адресной книги покойной миссис Сотилл,-рассматривалтак,
как хищный зверь глядит с холмов на тучные пастбища;какпехотаГаннибала
гляделасвысотывечныхснегов,когдапервыеслоны,опробовавногой
вытравленные в снегу островки почвы, уводящиевнизнаравниныЛомбардии,
покачиваясь и трубя, переступали через гребень хребта.
После успешной битвы при Северном ГрэплингеБезилдоехалсДорисв
городокпососедству,щедронакормилеежаренойрыбойсхрустящим
картофелем, сводил в кино, позволил ейжатьегорукужестокимилипким
пожатьем на протяжении двух бездонно сентиментальныхфильмовипривезее
обратно в Мэлфри в состоянии восторженного послушания.
- Вы ведь не любите блондинок, правда? - с тревогой спросила она егов
машине.
- Очень даже люблю.
- Больше, чем брюнеток?
- Да нет, мне все равно.
- Говорят, свой своего ищет. Она-то темная,
- Кто она?
- Ну, та, которую вы зовете сестрой.
- Дорис, ты должна выкинуть это из головы. Миссис Сотилл всамомделе
моя сестра.
- И вы в нее не влюблены?
- Ну разумеется, нет.
- Значит, вы любите блондинок, - печально сказала Дорис.
На следующий день онаулизнулавдеревню,таинственновернуласьс
каким-то небольшим свертком и все утро скрывалась в холостяцком крыле. Перед
самым вторымзавтракомонаявиласьворанжереюсголовой,обвязанной
полотенцем.
- Я хотела вам показать, - сказала она и обнажила копнуволосместами
бледно-желтого, местами первоначального черногоцвета,местамивпестрых
пятнах всевозможных переходных тонов.
- Господи боже, деточка! - сказала Барбара. - Что ты наделала?
Дорис глядела на Безила.
- Вам нравится? Сегодня вечером я попробую еще.
- Я бы не стал, - ответил Безил. - Я бы оставил как есть.
- Вам нравится?
- На мой взгляд, просто великолепно.
- А я не слишком полосатая?
- В самый раз.
ЕслидосихпорвнешностиДорисчегоинехваталодополной
страховидности, то сегодня утром она восполнила этот пробел.
Безил любовно изучал адресную книгу.
- Подыскиваю новый дом для Конноли, - сказал он.
- Безил, мы должны как-то выправить голову бедного ребенка, преждечем
передадим его дальше.