-Зачем ты все это делаешь со мной? - спросил я его. В
моемвопросенебыло никакой укоризны.Мнебылопросто
любопытно при чем тут, в частности, я.
-Тыпросилменя рассказать тебе то, чтоязнаюо
растениях.
Язаметил нотку сарказма в его голосе. Он говорил так,
как будто он подсмеивался надо мной.
-Ното,чтодо сих пор тыговорилмне,никакого
отношения к растениям не имело, - запротестовал я.
Он ответил, что для того, чтобы узнать, нужно время.
Уменябылотакоечувство,чтоснимбесполезно
спорить.Ясообразилтогдаполныйидиотизмлегкихи
абсурдныхвыводов, который я сделал. Пока я не был дома,я
обещалсебе, что я никогда не буду терять голову и небуду
чувствовать раздражение по отношению к дону Хуану. Однако, в
действительной ситуации в ту же минуту, как только он привел
менявзамешательство, я испытал новыйприступмелочного
раздражения. Я чувствовал, что нет никакого способа для меня
взаимодействовать с ним, и это меня сердило.
-Думайосвоей смерти сейчас, -сказалдонХуан
внезапно. Она у тебя на расстоянии вытянутой руки. Она может
дотронутьсядотебя в любой момент. Поэтому, утебядома
действительнонет времени для ерундовых мыслей имелочного
раздражения. Ни у кого из нас нет времени для этого.
-Ты хочешь знать, что я сделал с тобой в первый день,
когдамы встретились? Я "увидел тебя", и я "видел", чтоты
думаешь,что ты лжешь мне. Но ты не лгал, но на самомделе
лгал.
Ясказал ему, что его объяснения поставили меня веще
большее замешательство. Он сказал, что в этом и есть причина
того,чтоон не хочет объяснять своих поступков, ичтов
объяснении их нет необходимости. Он сказал, что единственная
вещь,котораяидет в счет, это действия,действиявместо
думания.
Он вытащил соломенную циновку и улегся, подперев голову
узлом.Он устроился поудобнее, а затем сказал мне, что есть
ещеоднавещь,которуюядолженвыполнить,еслия
действительно хочу изучать растения.
-Что было неправильно в тебе, когда я "увидел" тебя и
чтонеправильно в тебе сейчас, так это то, что ты не любишь
принимать ответственности за то, что ты делаешь, - сказал он
медленно,как бы давая мне время понять, что он говорит.-
когдатыговорилмневсе это вавтобуснойстанции,ты
сознавал, что все это ложь. Почему ты лгал?
Яобъяснил,чтомоей задачей былонайти"ключевого
информатора" для своей работы.
ДонХуанулыбнулсяиначалмурлыкатьмексиканскую
мелодию.
-Когда человек решает что-либо делать, он должен идти
доконца, - сказал он. - но он должен приниматьответстве-
нностьзато, что он делает.
- но он должен приниматьответстве-
нностьзато, что он делает. Вне зависимости от того,что
именноонделает, он должен прежде всего знать, почемуон
этоделает,и затем он должен выполнять свои действия,не
имея уже никаких сомнения или сожалений о них.
Онпосмотрелнаменявнимательно. Янезнал,что
сказать. Наконец я выразил мнение, почти как протест.
- Но это невозможно, - сказал я.
Онспросил меня, почему, и я сказал, что, можетбыть,
былобы идеальным, чтобы все думали так, как совпадало бы с
тем,чтоониделают. На практике,однако,нетникакого
способа избежать сомнений и сожалений.
- Конечно же, есть способ, - ответил он с убеждением.
-Смотрина меня, - сказал он. - у меня нетсомнений
илисожалений.Все, что я делаю, является моим решениеми
моейответственностью.Простейшая вещь, которуюяделаю,
взятьтебяна прогулку в пустыню, например,оченьпросто
можетбыть моей смертью. Смерть преследует меня, поэтомуу
менянетместа для сомнений или сожалений. Еслиядолжен
умеретьврезультате того, что я возьму тебя напрогулку,
значит я должен умереть.
Ты,с другой стороны, чувствуешь, что ты бессмертен. А
решения бессмертного человека могут быть изменены, или о них
можносожалетьили подвергать их сомнению.Времяимеется
только для того, чтобы делать решения.
Яискренневозражал,чтопо-моемумнению,этоне
реальныймир,посколькуонспорнымобразомсозданна
идеальнойформе поведения, и на том, что есть ещекакой-то
путь для того, чтобы куда-то идти.
Ярассказалему историю о своем отце, которыйобычно
читалмнебесконечныелекции о чудесахздоровогоумав
здоровом теле и о том, как молодые люди должны закалять свои
телатрудностямииатлетическими соревнованиями.Онбыл
молодымчеловеком.Когда мне было 8 лет, ему всеготолько
27.В летнее время, как правило, он возвращался изгорода,
гдепреподавалвшколе, на ферму моего деда, гдеяжил,
чтобыпровести со мной по крайней мере месяц. Для меняэто
быладскиймесяц.Ярассказал донуХуану,например,о
поведении моего отца, которое, как я думал, очень подходит к
настоящей ситуации.
Почтисразу по прибытии на ферму мой отец настаивал на
том,чтобы я совершил с ним длинную прогулку так, чтобымы
могли с ним обо всем поговорить. И во время нашего разговора
онсоставлялпланыо том, как мыбудемходитькупаться
каждый день в 6 часов утра. Ночью он ставил будильник на пол
шестого,чтобы иметь достаточно времени, потому что ровно в
шестьмыдолжныбыть уже в воде. А когдазвонокначинал
звенетьутром,онвыскакивал из постели, надевалочкии
подходил к окну, чтобы посмотреть наружу.
Я даже запомнил следующий монолог:
- М-м-м.