Он не мог поверить, что все случится такпросто.
Но она недышала.Фонарикугасалчасзачасом,вотужелишьнить
красновато тлела - она по-прежнему недышала.Онвстал-оглушительно
скрипнул стул, - попятился, сбил на полкастрюлечкусосвоейпоследней
водой. От грохота, казалось, лопнули уши. Надсаживаясь, едва непадаяот
усилий, откинул, уже не боясь ничего снаружи,массивнуюкрышкулюка,и
внешний воздух холодным комом рухнул вниз.
Шумные порывы морозного, сладковатого ветра привольноперекатывались
в темноте. Под ногами - ковер и осколки. Сколько же здесь рентген? Вслепую
сделал несколькошагов;ударившисьокосяк,выбралсяизгостинойв
коридор. Ведя рукой по стене, добрался до наружной двери иизовсехсил
оттолкнул ее от себя.
Он едва устоял. Ледяной поток, наполненный хлесткой снежной крупойи
пеплом, словно водяной вал, ударил в грудь, ободрал лицо. Человеквскинул
руки, заслоняя глаза, и только теперьбутылочкавыпалаизокостеневших
пальцев - со стеклянным стуком, едва слышным в реве ветра,онаскатилась
поневидимымступеням.Где-тонеподалекупротяжноскрипелиплатаны.
Слепота была нестерпима, до крика хотелось хоть на секунду разорвать ее-
или выцарапать себе глаза.
Истертый, избитый ветром, он дополз догаража.Скуляотбессилия,
долго не мог попасть внутрь. Замерз замок, удверинамело.Протиснулся.
Залез в машину. Захлопнул дверцу, отсекая влетавшие в кабину вихри,иот
блаженства на несколько минут потерял сознание.
Когда он уже отчаялся завести мотор, мучительное урчаниестартерав
какой-то раз все же сменилось мягким рокотом, нелепо уютнымвэтомаду.
Машина преданно дрожала, как всегда. Машинабылажива.Человеквключил
фарыи,захлопнувлицоладонями,закричалотсвирепойболи,от
беспощадного удара света. Перед намертво зажмуренными глазами пульсировало
ослепительное изображение - изломанныедеревьяспримерзшимикветвям
тряпочками листьев и черные, сникшие цветы в снегу и пепле.
Струипоземкилетелинавстречу,косопересекаяшоссе.Машина
вспарывала их, колеса то и делоскользилиполедянойкрупе,зависали,
отрываясь от покрытия, и тогда ревущаябурягрозиласмахнутьмашинус
дороги. Некоторое время человек бездумно соблюдал рядность;потом,когда
фары высветили днище опрокинутойгромадыконтейнера,ушелвлевоисо
страннымчувствоммертвенногоосвобожденияпустилразграничительный
пунктир под кардан. Один раз где-то далеко-загородом,замысом,в
открытомморе-полыхнуладолгаяголубаязарница.Что-тогорело?
Взорвалось? Или война еще шла? Он обогналокаменевшуюколоннуармейских
грузовиков и бронетранспортеров - многие перевернулись, свалились с шоссе,
когда на них обрушилось... что?Вокругвыступовнакорпусахкрутились
снежные вихри.
Он притормозил - машинуслегказанеслоидолговолокло
боком. Прикрывая лицо, вышел наружу. Ветер ошеломлял, душил, незастегнутое
пальто рвало плечи, взлетая к затылку. Влез в один из кузовов.Смерзшейся
грудой лежали ледяные манекены в полевой форме. Некоторыеуспелидостать
противогазы, некоторыедажеуспелиихнадеть.Выдрализгрудыодин
автомат, потом другой. Волоча в каждойрукепоавтомату,доковылялдо
машины. Снегопад усиливался, - бешеная, сверкающая пляска в лучахфар,и
тьма вокруг.
Город не очень пострадал. Видимо, бомба взорваласьгде-тоюжнее,в
районе химкомбината - поговаривали,чтотамвыполняютзаказывоенного
ведомства. Наверное, оттуда и тянуло страннымсладковатымугаром.Часто
приходилось разворачиваться у завалов, у перевернутых автобусовимашин.
Один раз автомобиль будто въехал на каток; всю улицу, и бог знаетсколько
еще улиц, залила лопнувшая канализация. Его опять сильно занесло, онедва
не врезался в растоптанный девятиэтажный дом, прокопченный долгим пожаром.
Здесь он тоже предпочел вернуться и поискать объезд.
По знакомой лестнице поднялся на третий этаж. Поставилавтомобильный
фонарь на пол, долго возился с ключами - неслушалисьпальцы.Потомне
открывался замок. Наконец вошел. Словно бы вышел обратно на улицу.Здесь,
застольнадежнозапертойдверью,здесь,гдевсегдаещеспорога
охватывало чувство тепла, уюта и покоя, вылаивихриласьтажепурга,
опаляла щеки, стены обросли серыми отпепласугробами,икрайпола-
неровный, иззубренный - обрывался впустоту.Тамнессяснежныйвихрь,
глубинно мерцая от света фар внизу. И она, присыпаннаяпепломиснегом,
лежала лицом вниз на полу кухни, и кастрюля из-под супа лежала в полуметре
от ее головы, икусочкимяса,моркови,сельдереявмерзливтвердую,
заиндевелую кипу волос.
Тесть был, как всегда, в кабинете. Здесь часть стены внесло внутрь, и
она, раскрошив книжный шкаф иписьменныйстол,распаласьнанесколько
плоских обломков. Трещины былиплотнозабитычернымснегом.Изодной
неловкоторчалипальцы,сжимавшиешариковуюручку.Человекедване
разорвал себе руки в тщетных попытках сдвинуть обломки, потом вернулсяна
кухню, осторожно оторвал от пола жену - на одежде и на обожженной щекеее
торчали тоненькие, неровныекрылышкимутногольда.Онобломалихи,
зацепив двумя пальцами фонарь, вышел на лестницу. Прислонив жену кстене,
аккуратно запер дверь.
У машины, мерно мурлыкавшей на холостом ходу, оноглянулсянадом.
Была какая-то запредельная насмешка вгротескнорешетчатойобнаженности
сотен одинаковых клеток. Вон там жилкибернетик,вкоторогоженаодно
время была влюблена, вонтам,гдесмятоепианиносвесилосьвпургу.
Вспоминая, как ревновал, он открыл дверцу ихотел,каквсегда,усадить
жену рядом с собой, но она не помещалась, оназамерзла,вытянувшись.