И странное ребячество, заставившее его вступить в торги - с начальной цены в 25 центов, которая так и не возросла, поскольку других претендентов на чемодан не нашлось.
Покуривая, Хиклин вспоминал, как ему захотелось прикинуться рассеянным и уйти, оставив чемоданчик в зале. Но неизвестно зачем он все-таки притащил его в свою комнату. Дел в тот вечер не было, он полез в чемодан и обнаружил письмо. Письмо заинтриговало его, и он стал собирать сведения о человеке по имени Стивен Фернесс.
И вот он здесь, возле реки, рядом с потрескивающим костром, слушает пение козодоя - он, единственный на свете, кто хотя бы примерно знает, где укрыты похищенные нефриты; наверное, один из немногих, кто вообще слышал о краже.
Даже по сей день, рассудил Хиклин, нефриты еще нельзя продать без риска. Могут сохраниться документы, да и музей стоит и поныне.
Но лет через пятьсот, через тысячу - никаких проблем не возникнет.
Кража забудется, сведения о ней надежно затеряются в архивах.
Неплохой старт для второй жизни. Бриллианты или, скажем, рубины таких усилий не стоят. Нефриты - дело другое. Это - произведения искусства.
Конверторы могут выпускать бриллианты тоннами, правда, точно так же они могут штамповать и нефриты, но предметы искусства им не воспроизвести.
Человек, подмигнул себе Хиклин, должен соображать, на что ставить, собираясь жить вечно.
Трубка захлюпала - табак прогорел. Он вынул ее изо рта и выбил пепел о каблук сапога. Затем поставил удочки, завтра будет рыба, осталась еще мука, так что лепешками он обеспечен. Хиклин поднялся и пошел к байдарке за шерстяным одеялом.
Крепкий сон, плотный завтрак - и снова на поиски острова с двумя соснами на берегу и отмелью, по очертаниям схожей с рыболовным крючком.
Хотя, конечно, вряд ли отмель сохранилась в прежнем виде, зато сосны вполне могли остаться.
Он постоял у воды и взглянул на небо. Там не было ни единого облачка, мерцали звезды, почти полная луна висела над восточными скалами. Он вдохнул свежий воздух - чистый, чуть прохладный. Чудный будет завтра денек.
Глава 16
Стоя на тротуаре, Дэниэл Фрост проводил взглядом машину Энн, пока та, свернув за угол, не скрылась из виду.
Он вздохнул и стал подниматься по истертым ступенькам обратно в квартиру, но на полпути остановился и снова вышел на улицу.
Слишком ночь хороша, объяснил он себе, чтобы сидеть дома. Однако не в ночной красоте было дело, да и какая красота тут, в этом обшарпанном квартале?!
Не хотелось возвращаться в опостылевшие стены.
Надо переждать, пусть память о вечере немного притупится...
Раньше Фрост никогда не думал, насколько же убого его жилье, до сегодняшнего вечера не думал - пока не вернулся из парка после встречи с Гиббонсом. И потом все вдруг волшебно изменилось - благодаря Энн. Да, он потратил сумасшедшие деньги на свечам и розы, но не они превратили жалкий угол в некое человеческое обиталище. Это все Энн, она придала его жилью тепло и уют.
В чем же дело? Почему сегодня его ужаснула эта жалкая комната? Не он один живет так, жить так - неразумно. Есть крыша над головой, есть, где уединиться, где приготовить себе пищу, где отдохнуть. Что еще? Комфорт?
Какой комфорт, когда его интересует лишь рост вклада на счету!
Или не комната виновата, а сама эта жизнь вдруг показалась ему пустой и убогой? Но как так может быть, когда существует цель - Бессмертие!
Улица тонула во мраке, нарушаемом лишь редкими фонарями.
Скучные дома по обеим сторонам казались мрачными призраками из прошлого - обветшалые строения, давным-давно утратившие свою прежнюю гордость, если та была им свойственна когда-либо.
Он шел по улице, и его шаги грохотали на всю округу, словно колотушка ночного сторожа. Дома стояли темные, лишь кое-где горел свет. Казалось, он - единственный пешеход на всей земле.
Сидят по домам, отчего? - задумался Фрост. А куда пойдешь? Кафе, концерты, спектакли - все денег стоит. Хочешь следующий раз жить припеваючи - будь любезен не сори деньгами.
Пустынная улица и пустая комната - все, что нынешняя жизнь оставляет человеку.
Но не ошибся ли он? Не ослепило ли его сияние будущей жизни? Всегда один. И дома, и на улице.
Из дверного проема, к которому приближался Фрост, возникла человеческая фигура.
- Мистер Фрост? - осведомился незнакомец.
- Да. - Фрост остановился. - Что вам угодно?
В голосе незнакомца было что-то неприятное - какая-то наглость или, может быть, плохо скрытое высокомерие. Человек подошел ближе, но на вопрос Фроста не отвечал.
- Если вы не против, - начал Фрост, - я бы...
В этот миг что-то ужалило его в шею, боль была острой, горячей. Он поднял руку, чтобы смахнуть это что-то, но рука почему-то отяжелела и поднялась лишь до пояса. Кажется, он стал опускаться на землю, подламываясь на бок в медленном падении - словно прислонялся к ускользающей опоре. Странно, но это его ничуть не встревожило, отчего-то он был уверен, что ничего страшного нет, и он не ушибется о тротуар - все так медленно и мягко...
Незнакомец по-прежнему стоял в двух шагах, но к нему подошел другой; вот он-то - еще сумел сообразить Фрост - и подкрался сзади. Лиц видно не было, они стояли в полутьме...
Глава 17
Очнулся он в темном помещении, на жестком стуле, тусклый свет пробивался в щели и освещал какой-то странный агрегат.
Фрост был расслаблен и вял, двигаться ему не хотелось, и только немного беспокоило, что он ничего не узнает. Здесь он никогда не был.
Он снова прикрыл глаза, все поплыло, он ощущал лишь твердую спинку стула и пол. Что-то жужжало, гул был едва слышный - такой издает машина, работающая на холостом ходу. Щеки и лоб горели. Что же все-таки произошло?
Где он? Но тут было так удобно и сонно, что беспокойства Фрост не ощущал.
Он обмяк на стуле. Теперь к машинному гулу присоединились какие-то пощелкивания - как бы щелчки времени, проходящего сквозь него: не тиканье часов - именно, времени. Странно, подумал Фрост, как так может быть, время ведь не шумит.
Зацепившись за мысль о времени, он чуть пошевелился и поднял руку, чтобы потрогать горящие щеки.
- Ваша честь, - произнесла окружавшая его темнота, - подсудимый пришел в себя.
Фрост приоткрыл глаза и попытался приподняться. Но в ногах не оказалось сил, а руки болтались как плети, да и вообще, оставаться в прежнем положении было приятнее.
Но кто-то сказал "ваша честь" и что-то о подсудимом, который очнулся.
Непонятно, надо, наконец узнать, где он очутился.
- Он может стоять? - спросил другой голос.
- Похоже, нет, ваша честь.
- Ладно, - сказал второй. - В конце-концов - какая разница.
Фросту удалось повернуться и привалиться к спинке стула боком. Он увидел приглушенный свет чуть выше уровня глаз и там, под лампой, наполовину освещенное лицо какого-то призрака.