Онсновазаглянулвводу,
расслабилсяибудтососкользнулв прохладную глубину,озаренную мягким
светом.
Какая-то часть Найла все же сознавала,что волосы унегомокрые,и
солнце обдает лучами спину, и колени жестко упираются в землю.
Другая же,совершеннообособленная,степенноплылавтенистой
прохладе, неспешно, отрешенно, словно время остановило свой бег.
Вдруг вода неожиданно исчезла,и оказалось,что он смотрит на своего
братаВайга.Тотлежалнаспине-глаза закрыты,голова уткнулась в
корневище.По всемувидно,чтоизмотан:вонлицокакоеосунувшееся,
посеревшее, будто безжизненное. Но ничего, дышит - грудь мерно вздымается и
опадает. Поблизости устроилась его верная оса, словно оберегая сон хозяина.
Мать сидит рядом,прихлебывая воду из чашки.Тожеусталадонельзя,
лицо покрыто сетью темных морщин там, где пот смешался с дорожной пылью.
Найл сознавал, что это происходит на самом деле, только непонятно, где
именно.Как возникло видение,тоже неясно.Почему-то нигде не было двоих
малышек,аразомлевшиенасолнце четыре паука имели не черную,а бурую
окраску.
Управляя своим внутренним зрением,юноша могразглядетьихтакже
тщательно,какеслибсамстоялвозлених.Туловищаупауков были
ворсистыми, а физиономии удивительно напоминали человеческие лица.
У пауков были большие черные глаза,взирающие на мир из-поднароста,
похожего на лоб. Чуть ниже помещался ряд глаз помельче, а еще ниже - другой
нарост,похожийнаприплюснутыйнос.Челюстисосложеннымиклыками
напоминали бороды.Брюшина была меньших размеров и более подтянута,чем у
большинства их сородичей.
Когда одинизпауков,поднявшисьнапередниелапы,повернулся
навстречуяростно сияющему солнцу,стало видно,насколько все-таки ладно
сложены эти твари.Им,несомненно,доставляло удовольствиенежитьсяна
солнце.
Прежде Найл ни разу не видел бойцовых пауков,но сразу же понял,что
это охотники, которым не составляет труда догнать любую добычу. Не укрылось
от юноши и то,что глаза у них есть еще и сзади - крупные,черные, дающие
круговую панораму обзора.
Пейзаж вокруг был во многом схож со страной муравьев.Зеленая равнина
сдеревьями и кустами (на ближнем висели красные ягоды),пальмы и высокие
хвойные деревья. Но все это Найла сейчас не интересовало.
Он старался получше разглядеть пауков.
Удивительно, но он понимал,о чем сейчас думают бойцовыепауки.Они
привыкли настигать добычу, не дожидаясь, пока та сама угодит в сеть. Может,
поэтому их мысленный склад не так разительноотличалсяотчеловеческого,
какобраз мыслей тех,кто караулит в засаде.Их склад можно было назвать
скорее активным, чем пассивным.
Вот этот, бархатисто-коричневый, с видимым удовольствием подставляющий
спину немилосердному зною,думает сейчас,сколько дней понадобится, чтобы
добраться до дома.
Их склад можно было назвать
скорее активным, чем пассивным.
Вот этот, бархатисто-коричневый, с видимым удовольствием подставляющий
спину немилосердному зною,думает сейчас,сколько дней понадобится, чтобы
добраться до дома. Найл попробовал выяснить, что в понимании паука означает
дом, и тут же перед его мысленным взором встала поразительная картина.
Гигантский город,где сплошь невероятные,состоящие из одних проемов
строения,похожие на башни термитов.Междубашняминатянутапаутина-
волокна толстые,как веревки.А в одной из удивительных этих башен сидит,
будто в засаде, тварь, один взгляд на которую порождает во всех немой ужас.
Попытавшись уяснить себе ее сущность,Найл словнопопалвогромный
темныйзал,прочерченный толстыми гирляндами бесчисленных волокон белесой
паутины.Аоткуда-тоизсамоготемного,занавешенногонепроницаемыми
тенетами угла на него с холодным любопытством взирали два черных зрачка.
Юношу вдругохватилобезотчетноесмятение,откоторогоегодаже
бросило в дрожь.Доэтойсекундыонощущалсебяпростоотстраненным
наблюдателем, невидимым и неуязвимым.
А воттеперь,глядянавпившиесявнегоиз-зазавесыглаза,
почувствовал,что,по сути,сам находится в этом зале,и его пристально
разглядываетбесконечночужой,запредельный,беспощадныйразум.Когда
смятение обернулось необоримым страхом,Найл невольно зажмурился.Видение
тотчасисчезло.Передглазамисновабылапрозрачная вода,неподвижно
стоявшая в скользких мшистых стенах.
С опаской обернувшись,он облегченно вздохнул: никого поблизости нет.
Несмотря на дневную жару ему было холодно,да к тому же Найла не оставляло
ощущение,что те непроницаемые темные глаза,выглянувшие из густых тенет,
всетак же цепко за ним следят.Прошло несколько минут,прежде чем образ
истаял окончательно.
Едва ощутив кожей солнечноетепло,юношасудивлениемпонял,что
голоден.Двадня-вчераи позавчера - прошли как в забытьи,он почти
ничего не ел, даже не вспоминал о пище. Теперь аппетит вернулся.
Он ел не спеша,с удовольствием пережевывая сухиехрустящиехлебцы,
принесенныеизДиры,и наслаждался роскошью - крупными глотками холодной
воды, которую можно пить вволю.
Наполнив фляжку,он улегся в тени терновника и расслабился, не забыв,
однако,предусмотрительнопотыкатьмеждукорнямикопьем:нетли
сороконожки.Раскинувшись в жидкой тени куста,Найл задумчивосмотрелв
бледно-голубое небо.
Его душевнаябольвовсенепрошла,ноонанемногоотступила,
спряталась где-то глубоко-глубоко,и теперь юноша словноочнулся,аего
внутренние силы постепенно восстанавливались.
Покидая пещеру, он преследовал единственную цель: догнать семью.
Не задумываясь об этом, он, однако, допускал мысль, что ему, вероятно,
придется сдаться в неволю паукам.