Не задумываясь об этом, он, однако, допускал мысль, что ему, вероятно,
придется сдаться в неволю паукам.Однако он тогда полагал,что его родные
уже в лапах у смертоносцев. Оказывается, еще нет.
Значит, всеещенетак плохо.Сдайся он в плен,бурые охотники не
спустят с него глаз.А будучи на свободе,он сам может за ними следитьи
тогда, как знать, может, вызволит семью...
Прежде чемстроитьпланы,нужновначаленагнатьдорогихсвоих
невольников.Найл тяжело (по-настоящему он так и не отдохнул) поднялсяна
ноги, закинул на спину суму и поплелся вверх по тропе.
Дорога виласьмеждуколоннами изъеденного ветром песчаника.Кое-где
столбы лежали поперек дороги,словно опрокинутые бурей или землетрясением.
Постепенно тропа становилась все круче.
Ближе к вершине он остановился и,обернувшись,окинул взором то, что
осталось позади.В невероятной дали виднелось подернутое заревомобширное
плато, окруженное пустыней. Найлу даже показалось, что, кроме него, на всем
этом бескрайнем просторе никого нет. Юноша смотрел долго, не отрываясь: это
была земля, на которой прошла вся его жизнь. Затем он повернулся и поплелся
наверх. До вершины оставалось еще метров пятьсот.
Горячую, покрытуюпотомкожунеожиданнообдалопрохладой:между
крутымиизвестковымискаламизасквозилстойкийветер.Оннесзапах,
совершенно Найлу незнакомый:чистый,свежий,вызывающий невольный трепет
сердца. Минут через десять юноша уже разглядел зеленую полоску низменности,
за которой открывалась безбрежная водная гладь.Даже стакогорасстояния
резкий ветер доносил терпкий запах водяной пыли.От неизъяснимого восторга
у Найла гулко застучало сердце,он вдруг почувствовал,чтовидитземлю,
сохранившую давнюю память о той поре, когда ею еще не владели пауки.
Было уже далеко за полдень. Если он собирается ночевать на равнине, то
пора идти дальше.Найл поднес к губам флягу - смочить горлопереддолгим
спуском.
"Берегись, Найл",- совершенно отчетливо прозвучал где-то рядом голос.
Не успевглотнуть,паренькрупно вздрогнул и едва не выронил флягу.
Вода попала не в то горло,и он закашлялся.Емупочудилось,чтогде-то
сзади стоит мать.Оглянулся - никого.Даже выступа подходящего нет, чтобы
укрыться. Найл стоял на тропе, стиснутой с обеих сторон скалами.
Он окинул пристальным взглядом зеленую низменность,простертую внизу:
кустарник,деревья и ни малейшего следа живых существ.И все же откуда-то
снизу на него должна сейчас смотреть мать.
Она, наверное, углядела его силуэт на фоне неба. А если видит его она,
тоибурыебойцовскиепауки- тоже.Найл долго неотрывно всматривался
вдаль,пытаясь определить,где же они, эти невидимые наблюдатели, и вдруг
сновауслышал голос:"Уходи,уходи назад".Голос звучал где-то внутри -
скорее мгновенный импульс, чем словесное послание.
Обернувшись, Найл посмотрел на тропу,по которой шел,ипонял,что
идтиназадбессмысленно- некуда.
Можно спрятаться на несколько часов в
случайной трещине или утлой пещерке,так ведь все равно отыщут. Настоящего
укрытия здесь не было.
Оставалось либоторчатьтут,либодвигатьсявперед.Юноша сделал
выбор, особо не колеблясь.
Лучше что-нибудь делать,чем покорно ожидатьсвоейучасти.Вскинув
суму на плечо, Найл отправился вниз, к равнине, по медленно петляющей ленте
тропы.
Едва приняв решение,Найлпочувствовалудивительную,граничащуюс
беззаботностьюлегкость.Онбылмолодинеопытен,емуне доводилось
испытывать настоящего, темного, копившегося годами страха.
Отец или дед, встав перед таким же выбором, и раздумывать бы не стали,
амгновенно повернули бы вспять,чтобы найти укрытие,не столько даже из
страха,сколько из убеждения,что угодивший в лапысмертоносцевужене
жилец.
Найла женепугалавозможностьскорогоплена:не испытав на себе
больших невзгод, легко надеяться на лучшее будущее.
Ведущая вниз тропа оказалась прямее, чем подъем с юга, но одновременно
и круче, что в конце концов дало о себе знать: ноги загудели от постоянного
напряжения.На одном из участков спуска море исчезло извиду,ивосторг
Найла слегка приутих.
И все равно его бодрила мысль, что скоро он снова увидится с матерью и
братом.Найл напрягал и напрягал зрение,неустанновыискиваявглубине
зеленой низменности малейшие признаки движения. Уже не раз и не два на пути
попадались места, где пауки вполне могли устроить засаду, и всякий раз Найл
обмирал в напряженном ожидании.
Но вотуждвачасаистекло,идорогастала более пологой,и до
ближайших деревьев оставалось не более пары сотен шагов.Парень уженачал
сомневаться,неошибсяли,полагая,чтопаукидогадываютсяоего
приближении,и даже испытал нечто похожее на разочарование. Впереди больше
не было ни развесистых кустов,ни больших камней, способных прикрыть собой
достаточно крупное насекомое.
Не успел он обэтомподумать,каккраемглазауловилмимолетное
движениеитутжегрохнулсяназемлюстакойсилой,чтодыхание
перехватило. Мощные лапы, схватив, перевернули его вниз головой и вздернули
в воздух, не давая даже пошевелить рукой.
Увидев передсамымносомбесстрастно-задумчивыеглаза и оскаленные
клыки,Найл завопил от ужаса. Он инстинктивно застыл в слепой надежде, что
его неподвижность как-нибудь уймет ярость твари.Вот еще одна пара жестких
лап перехватила его со спины.Он почувствовал, как с него стряхивают суму,
а по прижатым к телу рукам струится липкая нить.
Секундное замешательствосменилосьстраннымспокойствием,может
статься,потому,что тварь чем-то отдаленнопоходиланачеловека.Она
напоминалакрабасморщинистымстариковскимлицом.Телоисточало
своеобразный,но не лишенный приятности мускусный запах.