Он прожил уже около 40 летсосвоим
всепоглощающим гневом. Следы ярости были на его лице, идажеотдыхаяон
выглядел как человек, напряженно борющийсясчем-то.Иэтонапряжение
придавало особую выразительность чертам его лица, сглаживая их тяжесть.
Другое любопытное обстоятельство - онсовершеннобыллишенволос.
Плешивость - довольно обычноеявление,ночеловек,настольколишенный
волос, вообще не выглядел лысым. Его голый череп казалсяклассическимпо
своему совершенству, и волосы выгляделибыанахронизмомнасовершенной
изогнутости его головы. Большой вред был нанесен ребенку 40 лет назад,но
из-за плаща счастья причинили его торопливо и небрежно, так что прекрасной
формы уши, плотно прижатые к благородному черепу, отличные линии челюсти и
шеи, оставались линиями Харкеров, несмотря на все изменения.
Толстаяшея,исчезавшаявкричащемаломкостюме,былане
харкеровской. Ни один Харкер не оделся бы с ног до головы валыйбархат,
даже на карнавал, не надел бы позолоченный пояс с позолоченными ножнами. И
все же, если бы Харкер надел когда-либо этот костюм, он выглядел бы именно
так.
С толстым телом, с бочкообразной грудью, несколько раскачивающийся во
время ходьбы, - тем не менее была в Сэме Риде кровьХаркеров,всевремя
прорывавшаяся наружу. Никто не мог сказать, как и почему, но Сэм Рид носил
одеждуидвигалсясуверенностьюиэлегантностью,несмотряна
приземистость, которая так презиралась в низших классах.
Бархатный рукав сполз с его протянутойруки.Онстоялнеподвижно,
согнув руку, глядя на женщину сузившимисястальнымиглазаминарумяном
лице.
Спустя мгновение,повинуясьимпульсу,которыйонанесмоглабы
назвать, женщина улыбнулась снисходительной улыбкой. Движениемплечаона
отбросила рукав и вытянула стройную рукустолстымизолотымикольцами,
насаженными у основания на каждый палец. Очень нежно онаположилаладонь
на руку Сэма Рида и сделала шаг к нему.Наеготолстойруке,поросшей
рыжимиволосами,гдепереплеталисьтугиемускулы,еерукаказалась
восковойинереальной.Онапочувствовала,какприееприкосновении
напряглись его мышцы, и улыбка ее стала еще снисходительнее.
Сэм сказал:
- Когда я в последний раз видел вас на карнавале, ваши волосы не были
черными.
Она искоса взглянула на него, непотрудившисьзаговорить.Сэм,не
улыбаясь, смотрел на нее, рассматривая черту за чертой, как будто этобыл
портрет, а не живая женщина, оказавшаяся здесь лишь по капризу случая.
-Онибылижелтыми,-наконецрешительносказалон.Теперь
воспоминание прояснилось, вырванное из прошлого вмельчайшихдеталях,и
поэтому он понял, как сильно был поражен в детстве. - Это было... тридцать
лет назад. В тот день вы были тоже в голубом. Я хорошо это помню.
Женщина без всякого интересасказала,повернувголовутак,будто
разговаривала с кем-то другим:
- Вероятно, это была дочь моей дочери.
В тот день вы были тоже в голубом. Я хорошо это помню.
Женщина без всякого интересасказала,повернувголовутак,будто
разговаривала с кем-то другим:
- Вероятно, это была дочь моей дочери.
ЭтопотряслоСэма.Конечно,онхорошозналодолгоживущей
аристократии. Но ни с кем из них раньше неразговаривалнепосредственно.
Для человека, которыйсчитаетсвоюжизньижизньвсехсвоихдрузей
десятилетиями, встреча с тем, ктосчитаетжизньстолетиями,производит
ошеломляющее впечатление.
Он рассмеялся - редким, коротким смешком. Женщина повернула головуи
взглянула на него со слабым интересом: она никогдараньшенеслышалау
представителейнизшегоклассатакогосмеха-смехасамоуверенного,
равнодушного человека, довольного собой и не заботящегося о своих манерах.
Многие до Кедры Уолтон находили Сэма очаровательным, но мало ктопонимал,
почему. Кедра Уолтонпоняла.Этобылотосамоекачество,впоисках
которого она и ее современники навешивали варварские украшения,протыкали
уши и распевали воющие кровожадные баллады,которыедлянихбылилишь
словами, - пока.Этобылажизнеспособность,жизнестойкость,мужество,
утраченные людьми в этом мире.
Она презрительно взглянула на него, слегка повернула голову, такчто
каскад черных локонов скользнул по плечам, и холодно спросила:
- Ваше имя?
Его рыжие брови сошлись над носом.
- Незачем вам знать, - ответил он с намеренной грубостью.
На мгновение она застыла. Потом как будто горячаяволнапрокатилась
поеетелу,помышцам,нервам,расслабляятело,разгоняяхолодок
отчужденности.Онаглубоковздохнула,ееукрашенныекольцамипальцы
скользнули по рыжим волосам на его руке.
Не глядя на него, она сказала:
- Можете рассказать мне о себе - пока не наскучите.
- Вам легко наскучить?
- Очень.
Он оглядел ее сверху вниз. То, что онвидел,емунравилось,ион
подумал, что понимает ее. За 40 лет жизни Сэм Рид накопил немалые знания о
жизни башен - не только об обычной жизни, которая видна всем, но иотех
скрытых, темныхметодах,которыеиспользуетраса,чтобыподхлестнуть
гаснущий интерес к жизни. Он решил, что сможет удержать ее интерес.
- Идемте, - сказал он.
Это был первый день карнавала. На третий и последний день она впервые
намекнула Сэму, что эта случайнаясвязьможетнепрерватьсясконцом
карнавала. Онбылудивлен,нонеобрадован.Во-первых,существовала
Розата. А во-вторых... Сэм Рид был заключен в тюрьму, изкоторойникогда
не сможет вырваться, но он не согласен на кандалы в своей тюремной камере.
Повиснуввневесомостипустойтьмы,ониследилизатрехмерным
изображением.