1-й полицейский.Ну вот что, парень: нам в городе чокнутые не нужны. А
уж такие, которые с полицией пререкаются, тем более.
Между темвторойполицейский, покопавшись в бумажнике, достает оттуда
пачку стодолларовых банкнотов.
2-й полицейский. Хэнк, глянь-ка.
Первый полицейский оторопело смотрит на него, потом пожимает плечами.
1-й полицейский(тихо).Тогда он, должно быть, и правда не из этих...
(Громче.)Похоже,ошибочкавышла,мистер.Вотвашбумажник, возьмите,
пожалуйста.Желаем хорошо повеселиться вгороде! Но ябы навашемместе
шутил поосторожнее!
ВернувБарридокументыиденьги, онинебрежнокозыряют, садятся в
машину и беззвучно трогают сместа. Баррисмотрит имвслед,потом, бегло
взглянув на видеофоны, пожимает плечами, садится в машину и запускает мотор.
Длинные улицы, прорезанные по лучу лазера,сотни, тысячи улиц, во всех
направлениях,сомкнутый строй фасадов, пластмассоваякладка стен--розовых,
бледно-зеленых,желтых.Одинаковыедома,одинаковыеулицы,одинаковые
города,выстроенныепоодинаковымпланам,подчиняющиесяодинаковым
инструкциям,пронумерованные с севера на юг, с запада навостокивсе же
дремучие,словноджунгли,отбеспросветногооднообразия, вечный повтор,
поменяй местами--никто и не заметит.
Нидеревцакругом, никустика. Лишь высокие стебли-мачты криптоновых
фонарей,кряжистые пни водоразборных колонок, легкие металлическиеопоры с
дорожнымизнакамии запретительнымищитами,а надо всем-- чащобатонких
растяжек и проводов, антенны коммерческоговещания, радиотрансляции, видео-
и аварийной системы.
Матрица зданий,растр улиц--системакоординат для населения. Тротуары
узковаты, толчея, несмотрянаодностороннее движение--только влево, только
вдоль стен,по периметру уличныхперекрестков. А триждывдень человечья
река вздувалась угрожающим разливом--околовосьми, вобед и после четырех.
Потоки людей выплескивались из ворот, устремлялись полестницам кстанциям
монорельса,бурлили увходовподземки, уносимые движущимисятротуарами в
неведомую глубину. Автомобили в эти часы ползли бампер к бамперу -- никто не
обращал внимания на истошный визг сонаров, означавший превышение минимальной
дистанции.Казалось, вущельях улиц текла какая-тожидкая масса, и,если
послушатьсостороны,напримерсо станции монорельса, вкраткие секунды
междуприбытием и отходом поездов, воздух полнился гулом, словно от водяных
валов.Потомметаллическиефермы,огромнымиаркамивозвышавшиесянад
городом, начинали вибрировать,и их жутковато-пронзительное пение заглушало
шум на дне улиц-ущелий.
Авот вночныечасывсебылосовершеннопо-другому:таких,что
наперекор предупреждениям полиции сновалипо улицам, было оченьнемного --
запоздало протрезвевшиепьяницы, игроки изподозрительных заведений, юнцы,
"балдевшие" на вечеринках и теперьспешившиедомой.
Полное безлюдье царило
только между четырьмяи пятьюутра: в этотчасслужба погодыустраивала
дождь. Иногдаможно былоразличитьшумреактивныхдвигателей:самолеты
сомкнутымстроемшли высоко над крышами,опрыскивая тучусмога,которая
накрывала город, точношляпка исполинского гриба. И скоро вниз обрушивались
грязно-серые потокиливня, хлестали по крышам и мостовым, смывали и уносили
прочьгрязьимусор,чтобыв концеконцов,бурля, исчезнуть в стоках.
Недолгоевремяоставаласьещегрязноватаяпленкавлаги,откоторой
поднимался тонкийпарок...Этобыл час утреннейсвежести--иныестарики,
дождавшись, когдадождькончится, выходили из дома и, глубоко дыша, гуляли
вокругквартала.Потому чтовместес дневным освещением--его включалив
шесть -- возвращались сушь, жара и пыль.
Барритожезналэтотутреннийчас:дед,которомубылоужепод
восемьдесят,порою будил егои Гасаибралссобой на улицу. Барри,в
общем-то, нравилисьранниепрогулки-- напоенный влагой воздух,капель с
крыш,лужиукраятротуаров,--ноГасскороначалвстречатьдедовы
приглашения в штыки,и Барри, буквальново всемподражавшийбрату,тоже
предпочел лишний часок поваляться в постели.
Душный, чуть отдающий гнилью запах влажноговоздуха был одним из самых
ранних воспоминанийБаррии кудаярчезрительных образов, которые память
сохранилапоблекшимииискаженными,словновкривомзеркале.Лицо
матери--расплывчатоесветлоепятно,--согбеннаяфигурадеда,седые пучки
волос,бахромойсвисающиеиз-подшляпы...Квартира--обшарпанныестены,
кровати,холодильник,телевизор.Авотэтоонпомниллучшевсего:
закругленныйчетырехугольникэкрана,вечноемельканьепестрыхкадров,
причудливые перескоки с ближнего планана дальнийи наоборот.Долгие дни,
они с Гасом на куче подушек, в руках у брата блок дистанционного управления,
онопределял,чтосмотреть.Драки,стремительномчащиесяавтомобили,
всадники, индейцы, астронавты, яхты на синей глади моря, космические корабли
среди звезд, солдаты, преступники, вспышки дульного пламени, кулачные удары,
мертвые тела... Гасмог часами сидеть, уставясь наэкран, держапальцы на
клавишах, он готов был день иночьследитьзавсеми этими событиями, ему
хотелось движения,ион непереключалнадругойканал,поканаэтом
что-нибудьпроисходило,покалюди бежали, сражались, падали... Едвалишь
обстановка на экране менялась--начинался разговор, любовная сцена,-- Гас, не
медля нисекунды, пробегал по всем диапазонам и в конце концовопять ловил
приключение, волнующуюжизнь,которая существовалагде-то вовне,внеих
пространства,внеихвремени, но все-такисуществовала--ввоображении
авторов, на миллионах экранов, в головах зрителей.