Мы стоим вот тут, где стоим, и по команде хором крикнем, что нам надо. Понимаете, все вместе. Может, он там услышит.
– Мысль, достойная головы Джо, – заметил Питер. – Но мы ничего не теряем. В нашем положении можно попробовать даже это.
Мы посовещались, и я составил краткий текст устного обращения к “власти Муаи”. Питер перевёл “обращение” на “пиджин инглиш” и записал латинскими буквами. Каждый из нас потренировался шёпотом в произношении каскада непонятных звуков.
– А теперь повторяйте хором за мной, – сказал Питер. – Хором и возможно громче…
Зычный вопль четырех здоровых глоток разорвал знойное штилевое безмолвие. Серые попугайчики, гнездившиеся в кронах пальм, всполошились не на шутку. Стремительными стайками они заметались над посёлком, оглашая окрестности пронзительными криками. Залаяли собаки, заблеяли козы и овцы.
В ближайших хижинах зашевелились яркие циновки, из‑за них появились удивлённые и встревоженные физиономии обитателей Муаи. Даже надменные стражи в медных касках растерялись. Они завертели головами, неуверенно поглядывая друг на друга, на нас, на двери, которые охраняли.
А мы продолжали хоровую мелодекламацию. Гудел бас Тоби, высоким дискантом надрывался Джо, мы с Питером вторили им по мере сил. Мы отчётливо отчеканили слова, которые потихоньку подсказывал Питер, и после каждого слова оглушительно орали:
– В‑ва‑а!…
Это “В‑ва‑а!…” звучало особенно мощно. Питер уверял, что оно не переводилось, но подчёркивало многозначительность и важность всего остального. Не сомневаюсь, что, окажись мы на эстраде в Чикаго, наш ансамбль имел бы ошеломляющий успех. Но мы были на Муаи…
Проревев в последний раз “В‑ва‑а”, мы замолчали и поглядели друг на друга. Стало тихо. Покачивая головами, обитатели Муаи исчезали в своих хижинах. Стражи, присев на корточки, выжидательно поглядывали в нашу сторону. Лишь серые попугайчики не могли успокоиться. Они кружились над деревьями и оживлённо обсуждали удивительное происшествие.
Из коттеджа так никто и не появился. И тогда впервые мне пришла в голову странная мысль, что, может быть, он пуст. И вождя там нет. И эти экзотические стражи никого не охраняют. И загадка Муаи совсем в другом…
Кто‑то осторожно потянул меня за рубаху. Я оглянулся. Сзади стоял Ку Мар.
Он одобрительно кивал курчавой головой.
– Что скажешь? – поинтересовался я.
– Хорошо орал! – со знанием дела похвалил Ку Мар. – О‑о… Очень хорошо. Да!
– Нам необходимо видеть вождя, – сказал я. Это прозвучало, как попытка оправдаться.
– Ай‑я‑яй, – сочувственно закивал Ку Мар, – ай‑я‑яй! Нельзя… Плохо будет. Совсем плохо будет… Слушай, – Ку Мар вдруг перешёл на шёпот. – Положи подарка вот тут. Вот тут на земля. И записка положи. Такой большой записка. Напиши там, чего надо. Хорошо напиши… Как орал! И подпись сделай. Пусть лежит вот тут… А завтра утром приходи… Может, хорошо будет.
– Придётся так и поступить, – сказал я, и по‑испански Питеру: – Может, парнишка специально подослан… Может быть, завтра нам удастся добиться аудиенции.
– Попробуем, – не очень уверенно согласился Питер. – Во всяком случае, это ничуть не хуже, чем “громкоговоритель”, придуманный Джо.
– Или твоё сольное выступление, – отпарировал Джо, густо покраснев.
– Ладно уж, – примирительно махнул рукой Питер. – Все мы тут не выглядим мудрецами. Пишите, шеф. Я попробую перевести ваш меморандум на “пиджин инглиш”…
Я быстро написал записку.
Наши пожелания и требования выразил предельно лаконично в трех пунктах: встреча с вождём, помощь при строительстве буровой вышки, в остальном – невмешательство и взаимное уважение суверенитета… Помощь обещал оплатить натурой или долларами. Предупреждал, что с этой ночи лагерь охраняется. В незваных гостей будем стрелять без предупреждения.
Питер с тяжёлым вздохом взял у меня записку и принялся переводить на “пиджин инглиш”. Написав несколько слов, он закусил губы и стал сосредоточенно скрести голову. Ку Мар с интересом следил за ним. Питер написал ещё слово, перечеркнул и вполголоса выругался. Крупные капли пота скатывались по его сосредоточенному лицу и падали на бумагу.
– Да ну, Питер, ты попроще, – не выдержал Джо. – Это тебе не школьное сочинение…
– А ты заткнись! – посоветовал Питер, посасывая кончик авторучки. – Попробуй переведи просто, если у них, к примеру, вместо того чтобы сказать “зонт”, говорят: “Не очень большой дом, который носишь под мышкой и поднимаешь навстречу дождю, если не хочешь повстречаться с ним”. А если, например, надо сказать “болван”, то приходится говорить: “Облезлая обезьяна, у которой хвост на месте головы, а вместо головы пустая тыква, набитая прокисшими отрубями”. И ещё надо к этому трижды прибавить: “В‑ва‑а…”
– Правильно, – подтвердил Ку Мар, внимательно слушавший Питера.
– А ты лучше помог бы, если понимаешь, в чём дело, – сердито бросил Питер, вынимая авторучку изо рта.
– Давай, – просто сказал Ку Мар.
– Что тебе давать?
– Бумага давай.
– Зачем?
– Помогать буду.
– Ты умеешь писать? – изумился Питер.
– Немного… Немного лучше, чем ты.
– Что?…
– Давай покажу.
– И понимаешь, что написано здесь, в этой записке?
– Где начальник написал английский слова? Немного понимаю.
– Гм… Ну, вот тебе перо и бумага. Попробуй переведи.
– Попробовать что?
– Попробуй напиши словами муаи то, что начальник писал в своей записке.
– Давай чистый бумага, – решительно сказал Ку Мар.
– Зачем? Ты продолжай то, что я начал.
– Нельзя, – заявил Ку Мар, возвращая Питеру листок перевода.
– Почему нельзя?
– Там, – Ку Мар застенчиво улыбнулся, – там немного неправильно писал… Кто будет читать, очень обижайся. А если не обижайся, будет сильно смеяться. Вот так: хо‑хо‑хо… – и Ку Мар, широко улыбаясь, потёр себя ладонью по животу.
– Хи‑хи, – не выдержал Джо, а Тоби вынул трубку изо рта и принялся громко сморкаться.
Питер выглядел несколько обескураженным, но не хотел сдаваться.
– А где не так? – придирчиво поинтересовался он, подозрительно поглядывая то на Ку Мара, то на своё сочинение.
– О, вот тут и тут, – Ку Мар бесцеремонно тыкал коричневым пальцем в каракули Питера. – И ещё тут… О, совсем много.
– Ладно… – сказал Питер. – Пиши ты. Посмотрим.
– Давай бумага и садись вот тут на землю.
– Это ещё зачем?
– Как писать буду? Твой спина писать буду. Другой столик нет. Садись, пожалуйста.
– Гм… – сказал Питер, но подчинился.
Ку Мар присел на корточки, положил чистый лист бумаги на спину Питера и принялся писать ровным, довольно правильным почерком, время от времени поглядывая на мою записку.