Несмотря на жару, на его лице и обнаженной груди былосовсем
мало пота, и он следил за гаснущей спиралью камина с очевидным сожалением.
Бодкинвсталипоставилпроигрывательнастул,вложиввнего
наушники.
- Вы не правы, лейтенант. Это что-то вродезвуковыхпятенРоршаха.
Вам не кажется, что последняя запись была более ясной?
Хардман неопределенно пожал плечами, очевидно, с неохотойсоглашаясь
с Бодкиным. Но, несмотря на это,Керансчувствовал,чтолейтенантрад
принять участие в этом эксперименте, используя его для собственных целей.
- Возможно, - неохотно сказал Хардман.-Нобоюсь,этонеимеет
никакого смысла.
Бодкин улыбнулся, ожидая встретить сопротивление Хардманаиготовый
бороться с ним.
- Не оправдывайтесь, лейтенант; поверьте мне, это время потраченоне
напрасно. - Он поманил Керанса. - Идите сюда, Роберт; правда, здесьочень
жарко - мы с лейтенантомХардманомпроводилинебольшойэксперимент.Я
расскажу вам о нем, когда мы вернемся на станцию. Теперь, - он указална,
стоявшие на столикеукроватидвабудильника,прикрепленныхтыльными
сторонами друг к другу. - Пусть эта штука действует постоянно, для вас это
не будет слишкомтрудно,нужнотолькозаводитьобабудильникапосле
каждого двенадцатичасового цикла. Они будут будить вас через каждые десять
минут-этовремядостаточноедляотдыха,хотьвыинеуспеете
соскользнуть в глубокий сон и подсознательные видения.Надеюсь,кошмаров
больше не будет.
Хардман скептически улыбнулся, бросив быстрый взгляд на Керанса.
- Я думаю,выслишкомоптимистичны,доктор.Насамомделевы,
вероятно, считаете, что я должен научиться не бояться своих снов, отдавать
себе полный отчет в них. - Он взял врукитолстуюзеленуюпапку,свой
ботанический дневник,иначалмеханическипереворачиватьстраницы.-
Иногда мне кажется, что я вижу сны постоянно, каждую минутудняиночи.
Возможно, мы все их видим.
Тонегобылсмягченныминеторопливым,несмотрянаусталость,
иссушившую кожу вокруг глаз и рта, отчего его длинныечелюстивыдавались
еще больше, а лицо казалось худым, щеки запали. Керанс понял, что болезнь,
чем быонанибыла,незатронуласамойсущностиХардмана.Жесткая
независимость Хардмана была столь же сильна,какбудтостальноелезвие
прорезало какое-то ограждение и высвободило скрытые силы организма.
Бодкин вытирал лицо желтым шелковым Носовым платком, задумчивоглядя
наХардмана.Грязныйшерстянойжакетислучайныйподбородежды,
одутловатая, окрашенная хинином кожа делали егопохожимнапотрепанного
знахаря, маскируя резкий и острый интеллект.
- Возможно, вы правы, лейтенант. Действительно, некоторые утверждают,
что сознание есть ни что иное, как особаяразновидностькаталептического
бреда, что способности и возможности центральной нервной системы вовремя
сна столь же обширны, как и в период, который мы называембодрствованием.
Тем не менее мы должны удовлетворитьсяпервымприближениемкистинеи
постараться излечить то, что возможно. Согласны, Керанс?
Керанс кивнул. Температура в каюте начала падать, и онпочувствовал,
что дышит свободнее.
- Нам поможет изменение климата. - Снаружипослышалсяглухойзвук,
как будто одна из лодок, висевших на шлюпбалках, ударилась о борт базы. Он
добавил: - Атмосфера лагуны вызывает слишком большое нервное напряжение. Я
уверен, через три дня, уйдя отсюда, мы все почувствуем себя лучше.
Он был уверен, что Хардману говорили о скором уходе, однако лейтенант
быстро взглянул на него и отложил свою папку. Бодкин громкооткашлялсяи
начал вдруг говорить о вреде сквозняков от вентилятора.Несколькосекунд
Керанс и Хардман глядели друг другу в глаза, затемлейтенанткивнулсам
себе и продолжил свое чтение, предварительно взглянув на будильники.
Сердясь на себя, Керансотошелкокну,повернувшиськостальным
спиною. Он понял, что умышленно сказал оботъездеХардману,надеясьна
вполне определенный ответ и точно зная, почему Бодкин не сообщилбольному
эту новость. Без тени сомненияонпредупредилХардмана,чтоеслитот
что-то задумал, все приготовления к этому должныбытьзаконченызатри
дня.
Керанс раздраженновзглянулнабудущееприспособлениенастоле,
размышляя над собственным поведением. Вначале бессмысленная кража компаса,
теперь этот беспричинный акт саботажа. Ему ираньшеслучалосьсовершать
ошибки, но в прошлом он всегдаверил,чтоонивозмещаютсянесомненным
достоинством - полным и точным пониманием причиницелейегодействий.
Если он теперьсклоненоткладыватьрешение,тоэтобылорезультатом
нерешительности, нежеланием действовать, пока онполностьюнеосознает,
как он относится к Беатрис Дал.
В запоздалой попытке усыпить свою совесть он сказал Хардману:
- Не забудьте часы, лейтенант.Навашемместеязаставилбыих
звонить постоянно.
Выйдя изгоспиталя,ониспустилисьнапристаньивзобралисьв
катамаран Керанса. Слишком уставший, чтобы заводить мотор, Керанс медленно
греб вдоль троса, натянутого между базой и испытательной станцией.Бодкин
сидел на носу, держа проигрыватель, похожий на почтовый ящик, между ноги
глядел на вялую зеленую воду, разрываемую носом лодки и испускающуюяркие
отблески. Его полное лицо, заросшеенеопрятнойсеройщетиной,казалось
усталым; он очем-тозадумался,посматриваянакольцополузатонувших
зданий, как усталый корабельный лоцман, в тысячный раз входящий в знакомую
гавань. Когда они приблизились к испытательной станции, с ее крыши с ревом
поднялся вертолет; корпус станции покачнулся, по воде прошла рябь,каскад
брызг обрушился на их плечи. Бодкин выругался, но черезнесколькосекунд
они вновь были сухими. Хотя было ужегораздопозжечетырехчасовдня,
солнце заполнялонебо,превращаяеговпылающийкостеризаставляя
опускать глаза к поверхности воды.