Он никак не прокомментировал бегство Хардмана.
Катамаран Керанса все еще находился на другом берегу лагуны,поэтому
он решил переночевать в своей каюте наиспытательнойстанции.Здесьон
спокойно провел остаток дня, пытаясь овладеть своим нервнымвозбуждением,
размышляяостраннойюжнойодиссееХардманаиобилистыхотмелях,
сверкающих под полуденным солнцем, как расплавленное золото,одновременно
отталкивающих и манящих, как утраченныеинедосягаемыеберегадревнего
рая.
5. СПУСК В ГЛУБИНЫ ВРЕМЕНИ
Позже, вечером, когда Керанс лег спать в своей каюте на испытательной
станции, темные воды лагуны струились через затонувшийгород,икнему
впервые пришел сон. Он вышел из каюты и пошел по палубе, глядяначерный
сверкающий диск лагуны. Плотные столбы непрозрачного пара стоялинадего
головой, опускаясь почти до двухсот футов над поверхностью воды. Через них
едва просвечивали очертания огромного круга солнца.Сглухимотдаленным
барабанным гулом оно посылало тусклое сверкание,пульсировавшееповсей
лагуне, на мгновения освещая известняковыескалы,которыезанялиместо
белофасадных зданий, кольцом обступавших лагуну.
Отражая этот перемежающийся свет, глубокая чаша водыпревращаласьв
рассеянное сверкающее пятно.Множествомикроскопическихживотныхвее
глубине образовывали бесконечнуюпоследовательностьсветящихсяореолов.
Срединихвводеизвивалисьтысячизмейиугрей,сплетаясьв
фантастические узлы, которые разрывали поверхность лагуны.
Барабанный стук огромного солнца послышался ближе, оно заполниловсе
небо, густая растительность у известняковыхскалвнезапнораздвинулась,
обнаружив черные и серые головы огромных ящеров триасовой эпохи.Неуклюже
переваливаясь на края скал, они все вместе начали реветьнасолнце,шум
все разрастался, пока не стал не отличим от вулканическойсилысолнечных
вспышек. Ощущая этот гул внутри себя, как собственный пульс, Керанс вместе
с тем ощутил и месмерическую притягательную силу ревущихящеров,которые
теперь казались продолжением его собственного организма. Ревразрастался,
и Керанс чувствовал как преграды, отделяющиеегоотклеткиокружающего
древнеголандшафта,рушатся,ионпоплылвперед,сглухимшумом
погрузившись в темную воду...
Онпроснулсявдушномметаллическомящикесвоейкаюты,голова
раскалывалась от боли, он не мог даже открыть глаза. Даже после того,как
он сел на кровать, сполоснув теплой водой лицо, он все еще виделогромный
пламенеющий диск солнца; все еще слышал биениеегособственногосердца.
Поразмыслив, он понял, что это было биениеегособственногосердца,но
каким-то безумным путем звуки его настолькоусиливались,чтонапоминали
удары подводных скал о стальные борта подводной лодки.
Эти звуки продолжали преследовать его, когда он открыл дверь каютыи
пошел по коридору в камбуз.
Было шесть часов утра,испытательнаястанция
была заполнена глухой тишиной, первые отблески рассветаосвещалипыльные
лабораторныестолыиупаковочныекорзины,грудойсваленныепод
веерообразными окнами в коридоре.НесколькоразКерансостанавливался,
пытаясь избавиться от эха, звучавшего в его ушах, размышляяпросебя,в
чем истинная причина этого странногосостояния.Егоподсознаниебыстро
превращалосьвпантеон,теснозаполненныйохранительнымифобиямии
навязчивыми идеями, населявшими его перегруженную психику,какбудтоон
воспринимал их телепатически.Раноилипозднопрототипыэтихстрахов
выйдут наружу и начнут бороться друг с другом, зверьпротивличности,я
против них...
Вдруг он припомнил, что Беатрис Дал видела тот же сон, и взял себяв
руки. Он вышел на палубу ипосмотрелнапротивоположныйбереглагуны,
пытаясь решить, стоит ли брать одну из лодок, пришвартованныхкбазе,и
отправиться к Беатрис. Испытав насобственномопытеночнойкошмар,он
понял, какую храбрость и самообладание проявилаБеатрис,отказываясьот
малейшего сочувствия.
Однако Керанс не знал, что по каким-то причинам ему вовсе нехочется
сочувствовать Беатрис, и он никогда не будетрасспрашиватьееонихи
никогда не предложит ей лекарств или успокоительных средств. Небудетон
вдумываться в многочисленные замечания Риггса и Бодкина окошмарахиих
опасности. Он как бы заранее знал, что вскоресамиспытаетэтисны,и
воспримет как неизбежный элемент жизни, какпредставлениеособственной
неизбежной смерти, которое каждый человек хранит где-то в глубинахсвоего
сознания.
Бодкин сидел за столом в камбузе; когда Керанс вошел,онбезмятежно
прихлебывал кофе, сваренный на плите вбольшойтреснувшийкастрюле.Он
ненавязчиво, но внимательно рассматривал Керанса, покатотусаживалсяв
кресло, потирая лоб слегка дрожащей рукой.
- Итак, отныне вы принадлежите к тем, кто испытывает эти сны, Роберт.
Вы испытали на себе миражи лагуны. У вас усталыйвид.Этобылглубокий
сон?
Керанс коротко рассмеялся.
- Вы хотите испугать меня. Алан? Не могу сказать точно,нокажется,
сон был довольно глубокий. Боже, как я хотелбынепроводитьэтуночь
здесь. В "Рице" у меня не было никаких кошмаров. - Он задумчивоотхлебнул
горячий кофе. - Так вот о чем говорил тогда Риггс. Многие из членов отряда
видят эти сны?
- Сам Риггс не видит, но больше половины остальных - да. И,конечно,
Беатрис Дал. Я вижу их уже почти три месяца. По существу этовсеодини
тот же повторяющийся сон. - Бодкин говорил медленным неторопливым голосом,
мягко, в отличие от своей обычной резкой и грубоватой манеры, как еслибы
Керанс стал членом избранной группы, к которой принадлежал и сам Бодкин. -
Вы держались очень долго, Роберт, это свидетельствует о прочности фильтров
вашего сознания. Мы все уже удивлялись,когдажеивыначнете.