Человек наклонился над приборным щитом.
Он вел гидроплан с небрежным щегольством, включив две мощныетурбины
в тот момент, когда самолет, казалось, ударит в берег. Самолет отвернулв
брызгах, пене и радуге. Человек продолжал вестиегоснебрежнымвидом,
ноги его были гибкими и расслабленными, он напоминал возницу, управляющего
движением горячей тройки.
Прячась за зарослямитростника,которыепокрываливесьбалкон-
многочисленные попытки уничтожить эти заросли никчемунепривели,-
Керанс,незамеченный,наблюдалзапришельцем.Когдасамолетделал
очередной поворот, Керанс заметил щегольской профиль, яркие глазаизубы
этого человека и выражение веселого победителя на его лице.
Серебряные круги патронташа блестели на его поясе, и когда ондостиг
дальнего конца лагуны, послышалась серия взрывов. Сигнальныеракеты,как
маленькие парашюты, выстроились в ряд в воздухе.
Взревев турбинами, гидропланвновьсвернулискрылсявпроходе,
ведущемвследующуюлагуну,срезаяпопутизеленуюлиству.Керанс
ухватился за балконные перилаисмотрел,какпостепенноуспокаивается
взволнованная вода.Деревьянаберегувсеещепродолжалигнутьсяи
трепетатьподударамивоздушнойструи.Тонкаяполосакраснойдымки
тянулась на север, постепенноисчезаяпомеретого,какзатихалшум
моторовгидроплана.Внезапноевторжениешумаидвижения,появление
незнакомца в белом костюме привели Керанса в замешательство, грубовыведя
его из обычного состояния усталости и апатии.
В течение шести недель, что прошли после ухода Риггса, он жил одинв
своих комнатах под крышей отеля, все более и более погружаясь в безмолвную
жизньджунглей.Продолжающеесяповышениетемпературы-термометрна
балконе в полдень показывал сто тридцать градусов - и уменьшение влажности
делали невозможным покинуть отель после десяти утра: лагуны и джунгли были
полны огня до четырех часов вечера,акэтомувременионобычнотак
уставал, что с трудом добирался до постели.
Весь день онсиделзазакрытымиокнамиотеля,слушаяизсвоей
полутьмы,какпотрескиваетрасширяющаясяотжарыпроволочнаясетка.
Большинствоокружающихзданийлагуныужеисчезлизаразрастающейся
растительностью; огромные клубкимха,зарослитростниказакрылибелые
прямоугольники фасадов, затенив гнезда игуан в окнах.
За лагунами бесконечные грудыиланачалипревращатьсявогромную
сверкающую отмель, тут итамвозвышающуюсянадбереговойлинией,как
огромная груда породы у заброшенной шахты.СветбилпомозгуКеранса,
увлекая его в глубины подсознания, где реальность времениипространства
переставала существовать. Руководимый своими снами, он спускался в глубины
прошлого; каждый раз лагуна представала во сне в ином обрамлении, и каждый
ландшафт, как говорилдокторБодкин,представлялдругуюгеологическую
эпоху.
Руководимый своими снами, он спускался в глубины
прошлого; каждый раз лагуна представала во сне в ином обрамлении, и каждый
ландшафт, как говорилдокторБодкин,представлялдругуюгеологическую
эпоху. Иногда круг воды был ярким и дрожащим,иногдастоячимитемным,
берег иногда становился глинистым и блестел, как спина гигантскогоящера.
Но потом мягкие берега вновь начинали манящеблестеть,небостановилось
мягким и прозрачным, пустота длинных песчаных мелей абсолютнойиполной,
наполняя его утонченной и мягкой болью.
Он стремился к этим спускам в безбрежное прошлое, так как мирвокруг
него все более становился чуждым и невыносимым.
Иногда он делал небрежные записивсвоемботаническомдневникео
новых растительных формах;напротяжениипервыхнедельнесколькораз
навещал доктораБодкинаиБеатрисДал.Нообаонибылисовершенно
поглощены собственными погружениямивпрошлое.Бодкинбылпогруженв
постоянную мечтательностьизадумчивость,блуждаябезцелипоузким
протокам в поисках мира своего детства, Керансвидел,каконсидитна
корме своей лодки и рассеянно смотрит наокружающиездания.Онсмотрел
сквозь Керанса и никак не откликался на его зов.
Что же касается Беатрис, то, несмотря на внешнюю отчужденность, между
ними оставался не выраженный словами, подразумеваемый союз, основанныйна
предчувствиях об уготованной им символической роли в будущем.
Множество сигнальных разрывов появилось над лагуной,гденаходилась
испытательная станция и дом Беатрис, и Керанс прикрыл глаза, защищаясьот
яркого света усеявшего небо световыхпятен.Черезнесколькосекундза
илистымиотмелямикюгупоказалисьответныесигнальныеразрывы,и
послышались глухие раскаты, вскоре смолкнувшие.
Итак, незнакомец, прилетевший на гидроплане, был не один. При мысли о
неизбежном вторжении Керанс взял себя вруки.Расстояниемеждусериями
ответных разрывовбылослишкомвеликоисвидетельствовалооналичии
нескольких групп, а также о том, что гидроплан был всего лишь разведчиком.
Плотно прикрыв за собой проволочную дверь, Керанс прошелвкомнату,
сняв со спинки стула куртку. Вопреки своим привычкам, он прошел в ванную и
остановился перед зеркалом, критически осматривая недельную щетину. Волосы
его были белыми и отливали перламутром, и это вместе с бронзовым загаром и
погруженными в себя глазами придавало ему внешность бродяги,живущегона
тихоокеанских островах ловлей жемчуга и случайным заработком. Из разбитого
дистиллятора, установленного на крыше, натекло полное ведромутнойводы,
он зачерпнул немного этой воды и сполоснул лицо, чтотакженарушалоего
установившиеся привычки.
При помощи багра разогнав несколько игуан, устроившихсянапричале,
он спустил в воду катамаран и медленно поплыл. Под катамараномпроплывали
груды зарослей, по поверхности воды скользили жуки и водяныепауки.Было
несколькоминутвосьмого,температураоколовосьмидесятиградусов,
сравнительно прохладно и приятно, воздух чист от облаков москитов, которых
позже выгонит из гнезд жара.