Последний раз Келюс был здесь вместе с людьми
полковника Глебова, когда шел за скантром. С тех пор здесь ничего не изменилось.
То и дело слева и справа в свете фонаря возникали ниши, под ногами шуршали то
мелкие камни, то битый кирпич: воздух был все тот же - сырой, затхлый, казалось,
наполненный каким-то давним ужасом.
- Сейчас гроб будет, - вспомнил невозмутимый Фрол. - Не боись, Француз,
прорвемся.
Луч фонарика выхватил из темноты нишу вместе с черной крышкой, и тут рука Келюса
дрогнула: гроб был открыт, крышка сдвинута в сторону, каким-то чудом не упав на
землю. Фрол покачал головой, забрал у Келюса фонарик и, посветив, заглянув
внутрь.
- Пусто, - Лунин, преодолевая невольный озноб, заглянул следом. Наверное,
взломали. Кладоискатели, бином...
Фрол осмотрел края крышки и вновь покачал головой: следов взлома не было.
Длинные ржавые болты говорили о том, что крышку попросту вырвали с чудовищной
силой. Но ухватиться было не за что: поверхность казалась гладкой.
- Вот елы! - констатировал Фрол. - Либо у кого-то дури побольше, чем у Василия
Алексеева и он просто за края взялся, либо...
- Либо что? - поинтересовался Лунин, заметив, что Фрол замолчал.
- Либо изнутри нажали, - неохотно закончил дхар и тут же бросил: Пошли отсюда,
Француз, мебель, в карету ее!
Вскоре они добрались до ниши, где оставили документы и оружие. Тайник был в
полной сохранности, даже бумага, к удивлению Келюса, не особенно отсырела.
Тонкие папки сложили в стопку и спрятали в захваченный с собой рюкзак. Туда же
Фрол уложил оба револьвера. Автоматы решили покуда не трогать.
- Ну чего, - заметил дхар. - Назад? Или на Алию поглядим?
Николая передернуло. Ни за какие сокровища он не смог бы заставить себя вновь
подойти к запечатанному дхарским заклятием входу, за которым лежали кости князя
Полоцкого.
- Пошли отсюда, Фрол - тихо предложил он. - Хватит на сегодня, а?
- Сейчас, - дхар напряженно вслушивался, затем осторожно провел по воздуху
руками.
- Можно не смотреть. Сняли мое заклятье. И Алии там, елы, нет. Так что заряди-
ка, Француз, браунинг: мало ли чего...
Впрочем, обратный путь прошел без приключений, разве что Келюс пару раз
оступился и слегка ушиб ногу. Всю дорогу Лунин напряженно прислушивался, но
вокруг стояла все та же жутковатая тишина.
- Слышь, потомок Гхела, ты уверен? - спросил Келюс Фрола, покуда тот возился,
запирая замок.
- В чем?
Если открыть замок не составило труда, то обратный процесс вызвал куда больше
трудностей.
- Ну заклятье, бином. Алия...
- Да, - коротко ответил дхар. - Знаешь, Француз, когда мы обратно шли... Не
хотел, елы, тебе на нервы действовать...
- Там кто-то был? - Келюс похолодел, хотя замок наконец закрылся и от подземелья
их отделяла стальная решетка.
Как бы в ответ откуда-то из глубины до них донесся чудовищный вой, полный такой
тоски и ненависти, что даже невозмутимый Фрол отступил на шаг назад.
- Ярты?
- Нет. Это гургунх-эр. Потом объясню, Француз. Решетка - это, елы, конечно,
хорошо...
...Только дома, свалив добычу прямо на пол и запечатав дхарским заклятием двери,
они перевели дух.
- Прямо не знаю, как тебя здесь, Француз, оставлять, - озабоченно заметил Фрол.
- Ну и город, елы! Прав дед, хуже нашего леса. Поехали со мной, а? У нас в Дробь
Шестнадцать тихо... Ну, февральский волк там...
- Нет, я привык, - покачал головой Келюс. - Если б у нас в Столице только и бед
было что ярты, то это, считай, бином, курорт... Да ладно, куда я денусь! Ты
лучше скажи, Принц Дхарский, что это за гургунх-эр?
- Это как ярт. Только он - вроде яртам хозяин. Его колом не возьмешь.
Только он - вроде яртам хозяин. Его колом не возьмешь...
- Вроде Волкова? - предположил Келюс.
- Не-а. Волков - он человек. А гургунх-эр - они еще до людей были... Они... Да
ладно, Француз, может, врут. Сам я их не видел. Слышал только...
Они почистили оружие, честно поделили скудный запас патронов, после чего Келюс
спрятал серые папки в старый чемодан. Сверху он набросал разное тряпье, и
чемодан совместными усилиями был водружен в самый дальний угол антресолей.
Наутро, как раз после чая - кофе кончился накануне, - в дверь позвонили, и на
пороге появился Мик в своей черной куртке "Порше" с большой сумкой, на которой
красными буквами была отпечатана реклама какой-то хьюстонской фирмы.
- О, - обрадовался Келюс, - пропавшая грамота, бином!
- Здорово, мужики! - заявил Мик. Вид у него был какой-то непривычный. Младший
Плотников держался не просто с достоинством, но и чуть ли не с легким оттенком
превосходства.
- Попрощаться зашел, - сообщил он. - Уезжаю.
- Это куда? - поинтересовался Фрол, невозмутимо оглядывая Мика, который, сняв
куртку, стал долго и тщательно причесываться у зеркала.
- По батиным делам, - неопределенно ответил Плотников. - Меня в фирму взяли.
Перевелся на заочный, - добавил он, с уважением поглядев на себя в зеркало и
спрятав расческу. - Так что, мужики, не скоро увидимся.
- Ну, удачи тебе, - пожелал Келюс. - Да, Мик, у нас к тебе одно дело. Пойдем-
ка...
Они прошли в кабинет, и Лунин кивнул на стол, где лежал тщательно вычищенный и
даже заново заточенный егерский нож барона.
- Бери! Мы его в подземелье нашли. На память о дяде Майкле.
Глаза Мика блеснули. Он осторожно взял нож в руки, чуть погладил его и вновь
положил на стол.
- Спасибо, Николай, - тихо сказал он. - Он мне пригодится... Прадедов... Моего
прадеда, дяди Майкла...
Келюс и Фрол переглянулись: стало ясно, что Мик узнал правду. Очевидно,
знакомство с генералом Тургулом состоялось не зря.
- Зря вы тогда молчали, мужики, - продолжал Мик. - И дядя Майкл мне про Канаду
рассказывал... За маленького держали!
- А ты бы поверил? - спросил Фрол.
- Да ладно, что теперь уж, - вздохнул Плотников, - ничего.
Он секунду помолчал, затем плечи его выпрямились, взгляд потемнел, правая рука
легла на клинок, а голос внезапно стал низким, будто Мик сразу постарел на много
лет: - Мужики... Господа... Я клянусь, что отомщу большевикам за дядю Майкла! За
Лиду... За все... Я... Я им устрою исторический материализм!..
Мик аккуратно завернул нож в носовой платок и спрятал в сумку, после чего пожал
всем руки и откланялся, пообещав позвонить или написать при первой же
возможности. Когда дверь закрылась, Келюс с Фролом вновь переглянулись. Все это
было странно, но обсуждать поведение Мика как-то не тянуло...
- И чего это с ним, елы? - в конце концов молвил Фрол.
Николай лишь пожал плечами. Если что-то и приходило в голову, высказываться ему
явно не хотелось.
- Да и мне пора, - продолжал дхар. - Поеду-ка я за билетами, Француз. Засиделся
я тут!
Фрол уезжал вечером на следующий день. Громада Казанского вокзала оглушала
многоязыковым гомоном, хриплым лаем репродуктора и шумом уборочных машин.
Гигантская толпа с мешками, сумками, кошелками и пакетами чуть не раздавила
Келюса и Фрола, и они с облегчением перевели дух, оказавшись на перроне. Поезд
уже был подан, но до отправления еще оставалось достаточно времени.
Фрол был невесел. Накануне он побывал у Лиды, а за несколько часов до отъезда
они с Келюсом съездили на старое кладбище, где под желтыми полуосыпавшимися
рябинами груда венков обозначала место последнего успокоения Корфа. На кладбище
Фрол не сказал ни слова, и Келюс заметил, что дхара все время мучает какая-то
мысль.