А мы всегда любили оставлять о себе память.
Знайте же, что повергла нас в руины Моргейн,принятаявродКайя,
Моргин-Анхаран, называемая Белой Королевой, носящая перо чайки, - она была
самой смертью, сошедшей на нас. Это Моргейн погасила насеверепоследний
очаг, разрушила Охтидж-ин и опустошила эти земли.
Задолго до нынешнего века она уже была проклятьемнашейземли,ибо
она ездит в сопровождении людей тьмы, живших здесь за тысячи летдонас.
Ибо тот, кто едет перед ней, и тот, кто едет за ней, ликом ипрочимвсем
неотличимы - и точно так же неотличимы они от нее.
Теперь мы видим наше величие только во сне, я и моя королева,авсе
остальное унесла с собой Моргейн.
Надпись на камне на бесплодном острове Шиюн
1
Равнинауступилалесу,илессомкнулсянадними,ноонине
останавливались для привала до тех пор, пока не опустились зеленые тении
не наступили зеленые сумерки.
Вейни остановился, чтобы глянуть назад, иоблегченновздохнул.Они
ехали дальше, пока не сталосовсемтемно,инаконецМоргейннатянула
поводья серого Сиптаха, заметив небольшую поляну возлеручья,подсенью
старых деревьев. Это было тихое, красивоеместо,хотяиздесьсними
оставался тот страх, что не покидал их все эти дни.
- Лучше этого места нам не найти, - сказал Вейни, и Моргейнкивнула,
устало спрыгивая с коня.
- Я стреножу Сиптаха, - сказала она, когда ее спутникспешился.Это
было его обязанностью -стреножитьлошадей,разводитьогонь,всячески
заботится об удобствах для Моргейн. Таков был долг илина, для тоготолько
и существующего, чтобы служить своей госпоже. Но они скакали оченьдолго,
больше дня, у него болели раны и потому он рад был ее помощи.Онраспряг
свою кобылу, вычистил ее скребницей, расчесал ей гриву - впоследниедни
ей тоже было нелегко, она нуждалосьвхорошемотдыхе.Кобылабылане
лучшей парой для серого жеребца Моргейн, но она была вынослива и имела еще
и другие достоинства. К тому же, она была подарком. Подаркомдевушки.Он
не смог бы забыть об этом, даже если бы захотел. Потому-то он изаботился
о маленькой шиюнской кобыле с такой тщательностью.Атакжепотому,что
родом он был из Карша, страны, где дети привыкают сидеть вседлераньше,
чем ходить по земле. Плохое обращение с лошадьмивсегдавызываловего
душе боль.
Он забрался в гущу леса, набрал охапку хвороста, что оказалосьвовсе
нетрудно, и принес этотхворостМоргейн,-таужеразвеланебольшой
костерок. Для нее это было тоже вовсе несложно, ибо для этого унеебыли
такие средства, окоторыхонпредпочиталнедумать.Онибылиочень
непохожими друг на друга, он и она, вооруженные одинаково, каквсевоины
Эндара-Карша, одетые в кожу и металл, на нем коричневаякожа,наней-
черная; ее кольчуга из продолговатых звеньев, серебристая, непохожаяни
на одну из кольчуг, его - самая простая, из обычных широких колец.
Ноон,
в отличие от Моргейн, принадлежал к человеческой породе.Волосыиглаза
его были бурыми, как земля Эндара-Карша, у нее глаза были бледно-серые,а
волосы как утренний иней - волосы кел,древнегопрекрасноговрагарода
человеческого, за которым по пятам всегда следовало зло. Она отрицала, что
принадлежала к их роду, однако у него было другое мнение: онсчитал,что
она просто не хранит верности своим сородичам.
Он внимательно смотрел на разведенный ею костер и прислушивался,все
время прислушивался. Где-то неподалеку были враги, он не верил этой земле,
оба они были здесь чужими. Но огонек был невелик, илеснадежноскрывал
их. Они уже столькоднейбылилишенытепла,иотдыхбылимпросто
необходим.
При свете костра они разделили друг с другом скудные оставшиеся у них
припасы. О том, что запасы иссякают, они не беспокоились - судя повсему,
вокрестностяхводиласьдичь.Ониоставилидозавтралишьнемного
черствого хлеба, а затем Вейни, которому приходилось в дороге спать лишь в
седле, с радостью согласился отдыхать первым. Моргейн осталась нести вахту
около костра.
Но Моргейн взялась за рукоять меча, зачем-то вытащила его из ножен...
и сон с него как рукой сняло.
Меч этот назывался Подменыш - злоеимяподлойвещи.Оннелюбил
находиться рядом с ним, быллимечобнажениливножнах,однакоон
принадлежал ей, и потому выбора у него не было.Навидэтобылмечс
рукоятью в виде дракона работы мастеров Кориса в Эндаре, умерших засотни
лет до его рождения, лезвиекоторого,однако,оканчивалоськристаллом.
Прекрасные руны, искусно вырезанные на нем, поигрывали опаловыми красками.
Но не стоило смотреть на эти краски, они отупляли чувства, хотя можно было
без опаски прикоснуться к мечу, когда сила его находилась всокрытиипод
ножнами. Он не знал этогонавернякаиникогданепыталсяузнать,но
Моргейн ни разу не подавала виду,чтобоитсямеча,какнебояласьи
сейчас. Она встала, а затем вытащила его из ножен.
Вспыхнули опаловые краски, освещая все вокруг странным светом.Стало
светло как днем. Тьма превратилась в колодец вокруг острия меча, ивиду
него от этого стал еще более жутким. Завыл ветер. Подменышбралсилуиз
Врат и сам был Вратами, хотя никто не рискнул бы пройти через них.
Он всегда был связан с источником своей силы и светилсяболееярко,
когда острие его было направлено наВрата.Моргейнсталаискать,ведя
острием по кругу. Деревья вздыхали, выл ветер, ирукиее,лицо,волосы
купались в сиянии. В этом сияниипогиблокакое-тонасекомое,несколько
листьев, сорванных с деревьев, оказались вбездонномколодцеитутже
исчезли. Клинок мерцал, будучи обращен к западу и востоку, но болеевсего
он светился, когда острие указывало на юг. Яркое свечениеслепилоглаза.
Моргейн держала его в вытянутой руке.
-Ничтонеизменилось,-огорченносказалаона,-ничтоне
изменилось.